Григорий Александрович невольно усмехнулся: вот опять его так назвали.
– Вас задели мои слова? – спросил Раевич. – Я не желал вас обидеть.
– Нет, нисколько.
– Итак? – Банкомет улыбнулся одними только губами. – Спрашивайте.
– Для чего вам это нужно? Вы богаты, влиятельны. Я слышал, у вас много могущественных друзей. Будущность ваша обеспечена, а острые ощущения можно добыть и менее рискованными способами.
– Да разве я чем-то рискую? – удивился Раевич. – Ведь не я убиваю.
– А если на вас донесут?
Банкомет рассмеялся.
– Так ведь кто поверит, что я готов заплатить сто тысяч за душу?! Большинство усомнится даже в том, что я вообще ставил такую сумму на кон.
– Одному человеку, может, и не поверят. А если двое или трое донесут?
Раевич пожал плечами.
– Такого не бывало до сих пор. Никому неохота идти на эшафот ради того, чтобы и меня туда свести. Каждый, прежде всего, за собственную шкуру трясется.
– И никто не попадался?
– Ни разу.
– Вы так и не сказали, для чего вам это, – напомнил Григорий Александрович.
Раевич вдруг посерьезнел.
– Я хочу быть счастливым. Вот и все, – сказал он.
Такого ответа Печорин не ожидал.
– Да в чем же тут счастье? – спросил он.
– Чтобы это понять, надобно разобраться, что такое счастье. Думаю, каждый считает по-своему. Для меня, например, это насыщенная гордость.
– Как так?
– Извольте, я поясню. Если б я почитал себя лучше, могущественнее всех на свете, я был бы счастлив. Думаю, большинство сказало бы, что стремиться к абсолютной власти есть зло. Что ж, возможно, они были бы правы. Это не имеет значения.
– Что же имеет?
– Идея зла не может войти в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности. Тот, в чьей голове родилось больше идей, действует больше других. От этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума – точно так же, как человек с могучим телосложением при сидячей жизни и скромном поведении умирает от апоплексического удара. Страсти не что иное, как идеи при первом своем развитии. Душа знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит.
– Значит, без власти вы бы не чувствовали себя живым?
– Именно, Григорий Александрович, именно! Лишь живущим. Этого мало. Наверняка вы и сами ощущали временами нечто подобное, иначе зачем бы вам было испытывать судьбу?
– С кем же вы играете? Не с такими же, как Грушницкий или Карский.
Раевич рассмеялся. В глазах у него мелькнули злые огоньки.
– Разумеется, нет! И даже не с такими, как вы, уж простите. Я знаю, что вы о себе мнения самого высокого. Однако ж, и вы – лишь инструмент на моем пути. Нет, ставка куда больше, чем души любителей поиграть со смертью. Зачем они мне без высшей цели?
– И какова же цель?
Раевич прищурился.
– С чего бы мне вам отвечать?
– Да с того, что она мне, кажется, известна.
Банкомет снисходительно улыбнулся. Не поверил.
– Ну так поделитесь своей догадкой.
– Полагаю, при помощи машины, которую вы прячете в подвале, вы собираетесь подчинить душу одной из великих княжон, а затем шантажировать Императорский дом. Таким образом вы и обретете ту власть, которая, как вы полагаете, сделает вас счастливым. Вот только мне хотелось бы знать, как вы расплатитесь с Сатаной за то, что он вас научил, как изготовить эту…
Григорий Александрович не договорил, потому что Раевич медленно поднялся из-за стола. Лицо у него совершенно изменилось: сквозь человеческие черты проступило то звериное, что Печорин заметил раньше: надбровные дуги увеличились и выдвинулись вперед, нос уменьшился, а челюсть вытянулась; глаза же стали раскосыми, с вертикальными зрачками.
Изо рта, а вернее, пасти, раздалось низкое рычание.
– Как ты… пронюхал?! – голос у Раевича тоже изменился: теперь он заставлял воздух в комнате вибрировать.
– Догадался. – Григорий Александрович сунул руку в карман, где лежал револьвер.
– И пришел сюда сказать мне об этом? Не подумал, что можешь подохнуть?!
– Сначала вы должны мне сто тысяч, – стараясь говорить хладнокровно, ответил Печорин. – Таков договор.
Раевич вдруг успокоился. Лицо его приобрело прежний вид. Даже удивительно, насколько быстро происходила трансформация: словно кости черепа не участвовали в ней, а изменения были лишь иллюзией.
Банкомет сел в кресло, вцепившись пальцами в подлокотники – только это и выдавало его ярость.
– Ты их получишь! – сказал он глухо. – Я расплачусь с тобой немедленно!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу