Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Лифт прибыл на четвертый этаж с металлическим звоном. Джо вышел и прошел несколько шагов до своего номера. Оказавшись внутри, он вывалил содержимое рюкзака и разделся до трусов. Он засунул свой айпод под резинку трусов и вставил наушники в уши. Закольцованный «Роттердам» группы Githead. Если он больше никогда не сможет слушать Githead — так тому и быть. Точно так же он не может больше слушать «Astral Weeks» — после болезненного расставания с Мэри из Донегола — или Cranes. Он был на концерте Cranes в Клэпеме перед смертью отца и с тех пор, какой бы их альбом ни ставил, мгновенно возвращался в то утро, когда мать позвонила, чтобы сообщить ужасную новость.

Джо убрал с дороги полотенце и коврик для ванной, затащил тело в туалет и засунул в ванну, не слишком беспокоясь о потеках крови на полу и стенке ванны. Он встал над ванной с ножовкой в руке и внезапно представил, как Вос мог бы снять его сейчас с точки зрения трупа. Джо помедлил, взял полотенце и закрыл им голову и верхнюю половину туловища Мейнза.

Для начала нужно было срезать остатки одежды. Он бросил их в раковину и начал пилить левое запястье под татуировкой. Встретив сопротивление, ножовка легко рассекла плоть. Кровь потекла из разреза к кисти, и у Джо заскользила опорная рука.

«Какой прекрасный день!» — раз за разом восхищалась вокалистка в наушниках.

На лучевую кость ушло не меньше пяти минут, и еще около минуты на локтевую. Отняв одну из кистей, Джо испытал своего рода мрачное удовлетворение, но от усилий весь взмок, и у него болела голова. В состоянии обезвоживания он не мог себе позволить тратить драгоценную влагу на пот.

Он знал, что впереди еще много работы, и, если он будет — из страха — откладывать самую сложную часть, это делу не поможет. Он присел на пол туалета, чтобы немного отдышаться. Джо знал, что ему предстоит предпринять. Это необходимо, чтобы выжить.

«Какой прекрасный день!»

Передохнув, Джо побрел к ванне. Он перегнулся через бортик и отвел край полотенца, чтобы открыть шею. Прижал зазубренный край ножовки к нежной коже под кадыком. Чуть надавил, и зубья впились в кожу. Выступили алые бисеринки крови. Джо приналег на пилу и вытянул руку. Взад и вперед, взад и вперед. Свободная рука, которой он упирался в грудь, то и дело соскальзывала.

Это заняло несколько минут. Он не смотрел на часы. Казалось, прошла целая вечность. Джо на ощупь запихал голову в пластиковый пакет из магазина на Ньиве-Бинненвег, перевязал горловину шнурком Мейнза — вот оно, повторное использование! — и сунул мешок в раковину.

Теперь будет легче. Просто безымянный труп.

«Какой прекрасный день!»

За следующие пару часов Джо не раз хотелось опустить руки. Подобное занятие бесчеловечно. Если он доведет дело до конца, то утратит право называться человеком. Даже если его не посадят, ему больше не знать покоя. И все же каждый раз он говорил себе, что твердо намерен выжить. Да, он совершает преступление, но это единственное преступление, в причастности к которому он уверен.

Уборка помещения заняла больше времени.

Ближе к вечеру Джо спустился к стойке регистрации, чтобы заплатить по счету. Рюкзак висел за спиной, раздувшаяся сумка, с которой он приехал, — на плече. Оказавшись на улице, Джо остановился и обернулся. Он пересчитал этажи и нашел свое открытое окно. Повинуясь импульсу, Джо направился обратно к гостинице. Между мостовой и стеной отеля была неухоженная клумба. Джо поставил ногу на край клумбы, якобы чтобы завязать шнурок, и вгляделся в проплешины между кустами. В глубине клумбы, среди прочего мусора, под стеной лежала разбитая коричневая бутылка. Джо ухватил ее за горлышко, сунул в наплечную сумку и пошел прочь.

На пустыре в конце одного из доков за Кейлевег, вдали от посторонних глаз, он развел небольшой костерок из мусора местного происхождения. Когда огонь немного разгорелся и занялись древесные отходы, собранные рядом с доком, Джо вытащил из сумки порванную и пропитанную кровью одежду Мейнза. Он бросил тряпки в огонь и добавил к ним бумажник Мейнза, из которого уже извлек все полезное. Разбитую бутылку — может, пивную бутылку из «WATT», а может, и нет — он зашвырнул в док.

Самое главное осталось позади. Удовлетворенный, Джо оставил костер догорать и пошел обратно в центр. Рюкзак по-прежнему давил ему на плечи своей тяжестью.

На автобусной остановке напротив одной из вездесущих фигур Энтони Гормли, которая несла караул на крыше какого-то здания, Джо поймал автобус в Европорт и сел на паром в Халл по билету Мейнза. Он подумал, что сценарист его бы одобрил. Контролеры проверяли не только билеты, но и паспорта, чего Джо не предусмотрел. У него подскочил пульс, на лбу выступила испарина, но проверка оказалась весьма поверхностной, и Джо жестом пригласили на корабль. Он устроился на корме и с облегчением сбросил рюкзак. До отплытия оставался час. Он смотрел, как темнеет небо и разгораются цветные огни порта, набирая силу и глубину. Огромные ветряные турбины медленно крутились в легком бризе, словно вентиляторы, охлаждающие раскаленный пустынный воздух инопланетного города будущего. Гигантские краны, присевшие над доками, напоминали насекомых-мутантов, которые возвышались над крошечными человеческими фигурками, перебегающими от одного конуса оранжевого света к другому. Высокие и тонкие факельные вышки казались жертвенными свечами, посвященными неведомому богу. Вдали светились спальные кварталы на окраине города. Жизнь продолжалась.