Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

— До свидания.

К закату грузчики уехали, и квартира мистера Уорклана в конце коридора второго этажа опустела.

— Он съехал, и больше мы о нем, чего доброго, не услышим, — заявил дедушка тем вечером.

— Мы вряд ли узнаем доподлинно… — промолвила тетя Эвелин.

— Говорите потише, — предостерегла бабушка. — А то Дэвида перепугаете.

— Он спит, — заверила тетя Эвелин.

На самом-то деле я лежал, не смыкая глаз, встревоженно вслушивался, раздумывал и недоумевал про себя. Похоже, в нашей жизни есть какое-то важное обстоятельство, про которое я знать не знаю и о котором никто не говорит. Неужто со временем съедут все? А мне-то куда деваться?

— Если только мы будем держаться вместе… — промолвила тетя Эвелин. — Не следовало нам уезжать из Биллингса.

— Ну скажешь тоже, Эвелин, — возразила бабушка. — Мы ведь едва ноги унесли.

— А как же Уорклан? — не отступалась тетя Эвелин. — Нас уже не так много осталось. Это несправедливо.

— А кто говорит о справедливости ? — встрял дедушка. — Да ради всего святого!

— Пожалуйста, потише, — напомнила бабушка.

На миг воцарилась тишина, и мне подумалось, кто-нибудь непременно придет проверить, сплю ли я, но нет, никто не пришел.

— Уорклан, чего доброго, пропадет без вести, как Ларс Джонсон, — предположила моя тетя. — Помните Джонсона, десятника на Ист-Ривер {166} 166 Ист-Ривер — судоходный пролив в Нью-Йорке. ?

— Я их всех помню, — отозвался дедушка.

— Они убегают, — нервно промолвила тетя Эвелин. — Почему они не могут остаться? Они убегают — и в конце концов исчезают. А что будет, если…

— Я их не виню, — произнес дед.

— Ох, ну отчего мы ни к кому не можем обратиться за помощью? — спросила тетя Эвелин. Она плакала. Ее раздраженные, хриплые всхлипывания долетали сквозь вестибюль до моей комнаты: на сей раз дверь по случайности оставили открытой.

— Мы и это уже проходили, — обреченно промолвила бабушка.

— Нужно отыскать отца Дэвида, — промолвила тетя. — Нужно отправить Дэвида к отцу.

— Он посчитал нас сумасшедшими.

— Пожалуйста, потише, — напомнила бабушка.

— Прошу прощения, — отозвался дедушка еле слышно. — Но Эвелин права. Пока Дэвид жил с родителями, все было в порядке, но с нами он не в безопасности, а мы слишком стары, чтобы снова сниматься с места. Нам надо обороняться.

— Господи, — вздохнула тетя Эвелин. — Прямо даже и не знаю.

— На сей раз нам придется выждать, — заявил дедушка.

— А что мы скажем Дэвиду? — спросила тетя Эвелин.

Повисло долгое молчание. В течение этой паузы я едва удерживался, чтобы не заорать от ужаса, не выбежать в гостиную и не взмолиться: пусть мне наконец расскажут, что с нами такое происходит. Со временем я, совсем обессилев, заснул. И во сне снова пришли они — из глубины своих туннелей, — скользкие, белесые, безглазые ужасы…

Утром я попробовал понаблюдать за дедом: он сидел себе в кресле, покуривал свою трубочку и время от времени поглядывал на меня, — а я уныло забавлялся с игрушечными лошадками. Его сумрачное лицо словно окаменело. Я изо всех сил старался сохранять спокойствие — точно шахматист за игрой. Я боялся заговорить.

Однажды, когда солнце уже склонилось к самому горизонту и сквозь стеклянную входную дверь подъезда бил слепящий свет, я сидел на нижней ступеньке крыльца. Миссис Тернбулл прибиралась в квартире; она уже пару раз выходила из черного хода позади главной лестницы; сейчас она несла пакет с мусором, от которого пахло кофейной гущей. В переулке громыхнула крышка мусорного ящика; из открытой двери квартиры миссис Тернбулл доносилось радио: передавали мыльную оперу «Стелла Даллас» {167} 167 «Стелла Даллас» — радиосериал, основанный на романе 1923 г. американской писательницы О. Хиггинс Праути; выходил ежедневно на радио NBC в США с 1937 по 1955 г. эпизодами по 15 минут. . Дверь черного хода закрылась, миссис Тернбулл направилась было по длинному коридору назад — и вдруг развернулась.

Она внезапно зашагала обратно ко мне — этакий смерч из толстого слоя пудры и ярко-красной помады. Лицо ее напоминало сморщенную гипсовую отливку, водянистые глаза — что мраморные шарики, наполненные сине-белым огнем.

— Твоя бабушка ничего тебе не сказала, — быстро выпалила миссис Тернбулл. — Балуют они тебя. — Ее левый глаз чуть задергался в иссохшей глазнице. — Тебе вообще не следует здесь быть. Или ты думаешь, мы все соберем вещички да съедем снова ? Передай дедушке с бабушкой мои слова. — Она согнулась вдвое, этаким карикатурным олицетворением испуга. — Это все не важно, мне-то жить осталось недолго, ты ведь понимаешь, о чем я? Ты знаешь, что такое смерть? Или, — улыбнулась она, — об этом пустячке они тебе тоже не рассказали?