Дэвид Шоу - Черные крылья Ктулху [Истории из вселенной Лавкрафта]

Время от времени он в замешательстве замедлял шаг. Что случилось с некогда монолитным итальянским кварталом? Какой трикстер воткнул в него совершенно неуместные лавки с китайской и карибской едой навынос, кофейню неохиппи, индийский ресторан? И куда двигаться дальше? Вечер только начался. Джастин вспомнил, что в паре кварталов расположено одно из лавкрафтовских мест, которое он упомянул в своей магистерской работе. Быть может, историческое общество наконец повесило на нем мемориальную доску.

Джастин все прибавлял и прибавлял ходу, пока не увидел силуэт церкви с крошечным двором. Он вгляделся и хмыкнул. Не то! Слишком новая и слишком ухоженная для страшных историй. К тому же он прошел слишком далеко. Он давно перевалил через вершину холма и был на полпути в Олнивилл, если память не подводит. Эту церковь, в отличие от места действия рассказа, вряд ли видно из окна Лавкрафта на Колледж-Хилл.

Джастин пошел назад. Как он умудрился проскочить мимо церкви? При виде небольшого сквера на углу Саттон-стрит у него появилось неприятное чувство. Тротуар переходил в небольшую площадку с пепельно-серым диском в центре. Джастин принялся разбирать выгравированный текст при свете фонаря и к третьей строчке разозлился настолько, что не стал дочитывать. Основанная в 1875 году католическая церковь Святого Иоанна играла важную роль для «разных этнических групп» и занимала видное положение в истории местного рабочего класса.

А затем в 1994 году ее просто взяли и снесли. Некие неизвестные Джастину личности разбили на этом месте сквер и передали его в «дар городу».

Джастин с отвращением перевел взгляд с площадки и сохранившихся церковных ступеней на пыльный круг с бордюром по периметру и редкими пятнами жухлой травы. На внешней стороне круга стояла некрашеная скамейка со сломанными рейками. Слева от нее из земли торчали два похожих на поганки бетонных стола с шахматными столешницами. Вокруг одного стола стояли три бетонных стула, вокруг другого — четыре. Уродливая мебель была покрыта толстым слоем рыжей краски, отчего еще сильнее казалось, будто ее умыкнули из какой-то забегаловки. Стало быть, уже в девяностых Провиденс, этот заповедник четких границ и литературного наследия, докатился до такого. Впрочем, стоит ли трепать себе нервы из-за неправильно расставленных приоритетов других людей?

Проволочная ограда за скамейкой отмечала границу сквера. За ней стояли три дома: бежевый с плоской крышей, голубой со скатной крышей и зеленый с шатровой крышей. Мощный фонарь между верхними окнами голубого дома освещал парк неожиданно ярко. Кто-то вынырнул из густой тени за шахматными столами и бросился прямо на Джастина. Не хватало только, чтобы его еще и ограбили!

Джастин в изумлении молчал, у него подкосились ноги при виде человека, который внезапно развернулся и вновь скрылся в темноте. Он не тронулся с места, когда беспокойный призрак Говарда Филипса Лавкрафта снова вылетел из тени и настойчиво поманил за собой с расстояния вытянутой руки, прежде чем вернуться в тень. Когда Лавкрафт подошел в третий раз, профессиональные рефлексы побудили Джастина поднять камеру, сбросить крышку с объектива и включить серийную съемку. У него дрожали руки, но, по крайней мере, автоматическая вспышка не отпугнула Лавкрафта, как когда-то отпугнул голос Джастина. Более того, привидение задержалось чуть дольше и поманило настойчивее. Возможно, на этот раз с ним удастся поговорить. Джастин продолжал снимать, его руки уже не так дрожали. Он смотрел через видоискатель на несчастное лицо Лавкрафта, искренне жалел его и не мог подобрать слов. И все же он не собирался следовать за призраком в слепую неизвестность. Лавкрафт, казалось, еще больше опечалился, ушел и в четвертый раз не вернулся.

Джастин опустил камеру и смущенно огляделся по сторонам. Пешеходов поблизости не было, а случайный автомобилист промчался мимо, как будто не заметил ничего необычного. К тому же, когда привидение перестало метаться туда-сюда и оборудованный датчиком движения фонарь погас, погрузив сквер за церковными ступенями в тревожный и таинственный мрак, Джастин наконец заметил, в какие трущобы забрел.

Разумеется, Джастин был в смятении и замешательстве. Он наклонился, пошарил по мостовой, каким-то чудом нашел отброшенную крышку объектива и внезапно осознал, что умирает от голода, как будто вовсе не ужинал, и к тому же изнывает от предвкушения, словно некая давняя мечта должна вот-вот исполниться. Но что может сравниться с явлением призрака? Он понятия не имел и заключил, что странное предвкушение — лишь обман чувств, вызванный голодом и взвинченными нервами.