Стивен Кинг - Кладбище домашних животных [litres]

Рэйчел не ходила на похороны сестры. С тех пор она вообще не ходила ни на чьи похороны.

– Если бы ты рассказала все раньше, это бы многое объяснило, – заметил Луис.

– Лу, я не могла, – произнесла Рэйчел сонным голосом. – После случившегося у меня… у меня развилась небольшая фобия.

Ну да , подумал Луис. Совсем-совсем крошечная .

– Я не могу это преодолеть. Умом я понимаю, что ты прав и что смерть – это вполне естественно… и даже неплохо, в каком-то смысле… но после всего, что случилось… когда оно у тебя внутри…

– Да, – сказал он.

– В тот день, когда я на тебя сорвалась, – продолжила Рэйчел, – я знала, что Элли плачет из-за самой мысли… что ей надо свыкнуться с этим… но я ничего не могла с собой сделать. Прости меня, Луис.

– Тебе не за что просить прощения, – заверил он, гладя ее по волосам. – Но я принимаю твои извинения, если тебе от этого легче.

Она улыбнулась.

– А знаешь, действительно легче. Как будто меня наконец стошнило какой-то отравой, сидевший во мне много лет.

– Может, так оно и есть.

Глаза Рэйчел закрылись, потом снова открылись… медленно и сонно.

– И не вини во всем моего отца, Луис. Пожалуйста. Для них это было ужасное время. Лечение Зельды обошлось ему в изрядную сумму. Отец упустил возможность расширить свой бизнес в пригородах, а магазин в центре почти прогорел. И мама тогда чуть не сошла с ума, в прямом смысле слова. Но потом все наладилось. Как будто смерть Зельды стала сигналом, что пора возвращаться хорошим временам. После кризиса папа сумел подняться, он получил ссуду, дела пошли в гору, и с тех пор он уже никогда не оглядывался на прошлое. Но они слишком сильно меня опекали. И не только потому, что я осталась единственным ребенком…

– Они так заглаживали чувство вины, – сказал Луис.

– Да, наверное. Ты не рассердишься, если я заболею в день похорон Нормы?

– Нет, малыш, не рассержусь. – Он помедлил и взял ее за руку. – Можно мне взять с собой Элли?

Ее рука напряглась.

– Ох, Луис, я даже не знаю. Она еще маленькая…

– Но она уже знает, откуда берутся дети, – снова напомнил ей Луис.

Она долго молчала, глядя в потолок и кусая губы.

– Если ты думаешь, что ее можно взять… – наконец проговорила она. – Если ты думаешь, что это… что это ей не повредит.

– Иди ко мне, Рэйчел, – сказал Луис, и в эту ночь они заснули, обнявшись, на его половине кровати, а когда Рэйчел проснулась, дрожа, посреди ночи – когда кончилось действие успокоительного, – Луис обнял ее и шептал ей на ухо, что все будет хорошо, пока она не заснула опять.

– Ибо всякий мужчина – и всякая женщина – подобны цветам в долине, что сегодня цветут, а завтра будут брошены в печь. Время человеческое преходяще; как придет, так и уйдет. Помолимся.

Элли, настоящая маленькая красавица в темно-синем платье, купленном специально для этого случая, так резко склонила голову, что сидевший рядом Луис услышал, как хрустнули ее позвонки. Элли редко бывала в церкви, и, конечно, она впервые присутствовала на похоронах; все это вместе так на нее повлияло, что сегодня она непривычно притихла.

Для Луиса это был редкий случай, когда он мог посмотреть на дочь словно со стороны. Всегда ослепленный любовью к ней и к Гейджу, он редко наблюдал за Элли беспристрастно; но сегодня, глядя на дочь, подумал, что перед ним – хрестоматийный пример ребенка, приближающегося к завершению первого в жизни, очень важного переходного периода, когда маленький человек почти целиком состоит из неуемного любопытства и впитывает информацию в невероятных количествах. Она промолчала даже тогда, когда Джад, такой непривычный, но элегантный в черном костюме и ботинках на шнурках (Луис подумал, что впервые видит Джада в обычных ботинках, а не в стоптанных мокасинах или резиновых сапогах), наклонился к ней, поцеловал и сказал:

– Молодец, что пришла, малышка. Обрадовала старика. Думаю, Норма тоже рада.

Элли только смотрела на него широко раскрытыми глазами.

Методистский священник, преподобный Лафлин, уже читал заключительную отходную молитву, прося у Господа смилостивиться над нами и даровать нам всем мир и покой.

– Прошу подойти ко мне тех, кто несет гроб, – сказал он.

Луис поднялся на ноги, но Элли схватила его за руку.

– Папа! – испуганно прошептала она. – Ты куда?

– Я понесу гроб. – Луис присел и обнял дочь за плечи. – Нужно вынести Норму. Мы вчетвером понесем: я, двое племянников Джада и брат Нормы.