Ширин Шафиева - Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу [litres]

– На эту посмотри, маленькая девочка, накрасилась, как гулящая женщина! Куда её отец, мать смотрят!

Напротив ворот, скрывавших переулок, который вёл к дому Фатьмы, стояла небольшая квартальная мечеть, а справа от дома возвышались два купола бани, похожие на женскую грудь. По описанию Бану без труда нашла это место. У растрескавшихся деревянных ворот сидел на корточках маленький чумазый ребёнок и угрюмо смотрел на неё. Бану с неприязнью обошла его стороной и вошла в длинный переулок, стиснутый глухими стенами из выветрившегося камня. Переулок заканчивался высокой аркой, больше половины которой утопили в пристроенном здании. Арка вела в дворик, похожий на застеклённую коробочку, облепленную лестницами.

В дворике Бану увидела толстую смуглую женщину в засаленном цветастом платье, а рядом с ней Фатьму. Они сидели на старых стульях, тех, что избежали праздничного костра на Новруз, и грызли семечки. Бану подошла к ним и поздоровалась. Фатьма пригласила её подняться в дом.

Квартира у Фатьмы дышала. В ней стояла та своеобразная атмосфера, которая сохраняется в старинных домах, если хозяева не берут на себя труд сделать ремонт. Высокие потолки, украшенные скромной лепкой, пожелтели, половицы издавали скрип при каждом шаге, на краске проступили пятна, в которых каждый из жильцов привык видеть что-то своё. Обои были подраны как будто кошкой, но, как Бану ни вертела головой, кошку она так и не увидела. Возможно, та спала где-нибудь в укромном углу. Разномастная мебель выглядела убого в этом интерьере, но в целом здесь было довольно уютно. Обеденный стол Фатьма покрыла кружевной скатертью. За этот стол они и сели. Бану украдкой разглядывала колдунью. Сегодня её чёрные волосы были распущены и свисали до самого пояса. На груди, наглухо прикрытой замысловатого покроя серым платьем, покоился кулон в виде странного чудовища отталкивающего вида, напомнившего Бану глубоководного удильщика.

– Какой у вас интересный кулон, – заметила Бану.

– Это амулет для отпугивания добрых духов, – отрезала Фатьма. – Давайте показывайте куколку.

Бану с необъяснимым стыдом вытащила из сумки свёрток со своей фигуркой и протянула Фатьме. Та взяла его, развернула и начала тщательно изучать вольт.

– Хм. – Она заглянула ей под юбку и повторила: – Хм.

Потом она встала, сходила в соседнюю комнату и принесла оттуда колоду карт Таро. Наскоро разложив их, Фатьма нахмурилась и сказала:

– Я, конечно, попробую снять приворот, но карты не обещают успеха. – Выпали перевёрнутый Маг, тройка Мечей в прямом положении, перевёрнутый Туз Жезлов и перевёрнутая Смерть. «Скорее даже обещают неудачу», – подумала Фатьма, но не сказала этого вслух. Она принесла из кухни поднос, в котором жгла всё, что нужно было сжечь, положила в него вольт, туда же кинула пару обрывков старых газет, полила керосином, чтобы пламя занялось, и подожгла маленький костёр. Огонь лизнул куклу, но, к большому разочарованию Фатьмы и к потрясению Бану, не причинил ей вреда: не горели ни синтетическая юбка, ни шёлковые волосы, а воск даже не думал плавиться, словно его опустили не в огонь, а в холодную воду. Фатьма дёрнулась и вскрикнула: ей как будто кто-то пощёчину дал. Она плеснула на костёр воды из кувшина, и комнату заполнил невыносимо едкий дым, который немного покружил над их головами, прежде чем вылететь в окно. Из соседних квартир раздались недовольные возгласы:

– Опять эта Фатьма джаду делает!

– Ай, Фатьма, дом спалишь один раз!

– Фатьма, ты как бога не боишься?

– Богов бояться – в храм не ходить! – дерзко ответила Фатьма и добавила, обращаясь к Бану: – Это они так, вид делают. А сами чуть что – ко мне бегут.

– Ничего не получилось, да? – спросила Бану, не отрывая взгляда от невредимого вольта.

– Нет. Тот, кто это сделал, очень сильный. Мне его не одолеть.

– И что теперь?

– Есть один человек, который сможет. Это только ехать к ней надо. Я ей позвоню, если захочет нас принять – хорошо.

Бану забрала куколку с подноса и повертела в руках: она ей нравилась всё сильнее. Было в ней что-то трепетное, но трепетность эта исходила не от образа Бану, а от самого Веретена, которое слепило её своими тёплыми пальчиками. Бану живо представила себе, как он гладит её грудь, придавая ей форму, создаёт округления бёдер и ягодиц, прорезает ложбинку между ног. Бану не могла отделаться от ощущения, что он видел её голой. Особенно её умиляла маленькая юбочка – и ведь скроил точно по форме, надо же.