Эдвард Ли: Глушь

Патриция отстраненно наблюдала, как Байрон укладывает чемоданы в багажник спортивного Cadillac SRX. Скудный свет превратил роскошный бордовый окрас автомобиля в непритязательный черный.

Байрон озадаченно взглянул на машину.

— Если ты поедешь с открытым верхом, будет куча аварий.

Она повернулась к нему, вопросительно изогнув бровь.

— Что?

— Хотя должен признать, мне нравится идея, что каждая деревенщина Вирджинии будет мне завидовать.

— Байрон, о чем ты говоришь?

— О твоем бюстгальтере. Точнее, его отсутствии.

Патриция быстро коснулась груди и в шоке застыла. Она почти всегда надевала его, но смог, похоже, не только скрыл солнце, но и затуманил ее разум. Патриция не могла вспомнить, что сознательно отказалась от него сегодня утром. Ее грудь в сочетании с простой белой блузкой непременно спровоцирует всех зевак на шоссе.

— Я бы все равно опустила крышу, чтобы не обгореть, Байрон, поэтому твое ревнивое сексуальное животное может расслабиться. Единственным человеком, с которым я сегодня заговорю, будет моя сестра.

— Какое облегчение, — хохотнул он. — Поверь, этот кабриолет, плюс блузка, плюс твоя грудь несомненно вызовут километровые пробки.

— Видишь? Я думаю о безопасности на дорогах.

За ними возвышался дом. Байрон улыбнулся. Его поредевшие с возрастом волосы стояли торчком, щеки поблескивали темной щетиной.

— Последний шанс. Я могу быстро переодеться и поехать с тобой.

Она обняла его немного отчаянно.

— Нет, сладкий мой. Я съезжу сама, пока ты держишь оборону. Если повезет, вернусь через неделю.

— Передай сестре мои соболезнования. Я закажу цветы с доставкой. И не хочу показаться бессердечным, но не могла бы ты привезти тех крабовых котлеток?

Патриция рассмеялась. Мало кто воспринял бы всерьез разговоры о бизнесе, связанном с производством крабового мяса: перспективы такого предприятия были весьма неясными. А тем временем Джуди поставила на ноги старый семейный бизнес и даже убедила Патрицию рискнуть и вложиться в него. Инвестиции вернулись с процентами, а компания продолжила расти. Джуди нашла свою золотую жилу. В водах Аган-Пойнта было что-то такое, из-за чего голубые крабы водились там в изобилии и вырастали до необычайных размеров. Их мясо имело характерный сладковатый привкус, поэтому все окрестные рестораны вскоре начали сотрудничать с одним-единственным поставщиком. Бизнес Джуди выстрелил. Даже Байрон с его щепетильным отношением к еде признал, что лучшие крабовые котлеты, которые он когда-либо пробовал, делает сестра Патриции.

— Привезу тебе целую коробку, — пообещала она.

Пустая улица проглотила слабое эхо, когда Байрон захлопнул багажник. Но Патриция не торопилась садиться в машину:

— Что-то я сегодня такая рассеянная. Забыла ноутбук...

— Надеешься поработать в Аган-Пойнте? — спросил Байрон.

— Нужно оставаться на связи. К тому же мне нужны мои записи на случай, если в офисе сложится чрезвычайная ситуация, — ответила она и поспешила вернуться в квартиру.

Это было старое, по-домашнему уютное каменное здание в шесть этажей, серьезно выросшее в цене за последнее время. Патриция поднялась на лифте, слушая гул, который очистил ее голову от утреннего тумана и вернул привычную уверенность в своих действиях. Она едет «домой».

Внутренний декор кондоминиума — прямое детище урбанизированного вкуса Байрона. Интерьер Патрицию почти не интересовал, ведь дома она проводила слишком мало времени. Ее настоящим домом был офис.

Она прошла через строгую гостиную в светлых тонах в спальню — единственную комнату, которую украсила по своему вкусу. Тяжелые и темные деревянные панели, мебель в тон, большая кровать под балдахином. Колониальный стиль уже давно не подходил для мегаполисов, но он всегда притягивал ее. Она предполагала, что он напоминал ей о детстве на Аган-Пойнте, что казалось странным, так как Патриция никогда не испытывала особо нежных чувств, вспоминая детство или сам городок.

Бедная община, в которой двух девочек воспитывали суровые, жестокосердные родители.

«Господь, упокой их души», — подумала она. Их скрипучий старый дом на холме был декорирован в колониальном стиле. Проходя мимо туалетного столика, она мельком взглянула на фотографии, остановилась и присмотрелась внимательнее. Первый снимок в красивой рамке — она и ее сестра улыбаются на переднем крыльце дома. На фотографии Патриции пятнадцать, Джуди четырнадцать, обе одеты в скромные сарафаны, которые они часто носили жарким летом Южной Вирджинии. Они были без веснушек, несмотря на светлую кожу и ярко-рыжие волосы, и что-то на этой фотографии делало их моложе, чем они были на самом деле. Перед глазами стали проноситься воспоминания из детства. Огромные входные двери за спинами сестер были закрыты, и Патриция с внезапной четкостью поняла, что через каких-то три-четыре часа переступит их порог. Она представила, какие воспоминания встретят ее там.