Эдвард Ли: Глушь

— Именно, — сказала она и рассмеялась. — Ты определенно будешь в своей тарелке в Гонконге. Хочу увидеть тебя там. Сгораю от нетерпения.

Она не лгала. Они были вместе двадцать лет. Еще десять лет назад Байрону приходилось работать на износ, в то время как Патриция училась в юридической школе и занималась сопутствующей работой.

— Ты помог мне осуществить мою мечту, — произнесла она, — и я знаю, что порой кажется, будто я забыла об этом.

— Глупости. Это наша мечта, и мы проживем ее вместе, — сказал Байрон.

Она задумалась. Чувство вины с новой силой врезалось в ее сердце. Большую часть времени Патриция была слишком занята, готовя опросные листы для досудебных слушаний, чтобы напомнить себе, что она, вообще-то, часть жизни Байрона.

«Я все исправлю, начиная с этого момента», — пообещала она себе, надеясь, что это не еще одно оправдание. Он всегда хотел поехать в Гонконг, чтобы посетить рестораны, но за все двадцать лет у нее никогда не было на это времени. Она всегда была слишком занята.

«Ну, больше не занята, — подумала Патриция. — Теперь я один из боссов».

— Как я и сказала, первое, что я сделаю в качестве партнера, — отвезу тебя в Гонконг. — Радостный тон сник под давлением тревожных мыслей. — Ну, я имею в виду... после...

— Конечно, похороны, — сказал Байрон. — Почему бы мне не поехать с тобой? Это долгий путь.

— Всего три часа.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты не захочешь в одиночку встречаться с этими людьми, еще и в такой ситуации.

Патриция понимала, что он подразумевает. Она никогда не чувствовала себя в своей тарелке в Аган-Пойнте, потому что просто не вписывалась туда.

«Там все думают, что я тщеславный космополит... что, в принципе, не далеко от правды», — возникла мысль в голове Патриции.

— Я еду туда к Джуди, — сказала она, — а что касается остальных — к черту.

В тех местах царило заурядное представление, что только неблагодарные выскочки покидают малую родину ради карьеры в большом городе.

— Не буду врать: я не хочу туда ехать. По правде говоря, они могли бы сбросить тело Дуэйна в канаву, присыпать грязью и не устраивать похороны, но...

Байрон кивнул.

— Ты должна быть там ради Джуди. Конечно, должна. Хорошие люди именно так и поступают.

Но эти мысли и то, что Байрон закончил предложение за нее, заставили Патрицию почувствовать себя неловко.

Она подумала, что никогда по-настоящему не поддерживала сестру, когда та действительно в ней нуждалась.

Семья и карьера часто сражаются друг с другом в жизни современных людей. В случае Патриции преданность семье проиграла.

В глубине души Джуди, как казалось Патриции, так и не простила ее за то, что она уехала, что не пошла учиться в колледж поблизости, не задержалась подольше, когда умерли мама и папа.

Вот и новая битва: теперешняя жизнь против семейной ответственности, как бы это ни звучало. Она попыталась мягко сменить тему:

— Я еще хочу посмотреть записи компании, проверить, какой урон мог нанести Дуэйн за спиной Джуди. Она вела учет, а Дуэйн контролировал персонал, но у меня есть серьезные сомнения по поводу его честности. Не удивлюсь, если он обирал сборщиков крабов.

— Не меняй тему. Я все еще думаю, что должен поехать с тобой, — не отступал Байрон.

Она вздохнула. Об этом не могло быть и речи. Его семейные кризисы никогда не затрагивали ее жизнь, и Патриция стремилась сохранить статус-кво.

— Я не хочу, чтобы ты тратил свои выходные на это... мероприятие, — сказала она.

— Моя месячная колонка уже закончена — эссе о местных ресторанах, где подают икру, — и я уже сегодня могу закончить обзор сенсации этой недели. Возвращение в Аган-Пойнт при нынешних обстоятельствах будет для тебя сложным. Давай поедем вместе, пусть даже на пару дней. Буду твоим шариком-антистрессом.

Патриция желала сказать «да». Но это было несправедливо по отношению к нему. Он чувствовал бы себя в этой глуши столь же неудобно, как и она.

— Нет, — твердо сказала Патриция. — Ты останешься здесь и будешь делать свою работу. Ты лучший кулинарный критик в городе!

— Но...

— Нет, — повторила она. Затем наклонилась и прошептала:

— Просто сделай так, чтобы я не забыла эту ночь.

Пухлое лицо Байрона, казалось, на мгновение окаменело. Он пожал плечами и сказал:

— Без проблем.

Тусклый утренний свет превратил улицу в бледное отражение самой себя. Почти ничего не говорило о том, что в городе хозяйничает лето. Слабые солнечные лучи только-только начали просачиваться сквозь завесу смога, который к часу пик должен был превратиться в непроглядные тучи. По крайней мере, ей не придется стоять в пробках этим утром.