Тори Ру - Ноль [litres]

Порыв ветра завывает в проводах, Егор оставляет мои согревшиеся пальцы в кармане, вынимает руку, повыше поднимает воротник и осторожно кладет ладонь на мое плечо. Тишина повисает над пустырем и звенит в ушах.

– Ты ведь знаешь, как я «любил» тебя и твою бабушку… И, наверное, должен возрадоваться, что тебе тоже нелегко, но… – Он заглядывает в мои глаза, и я вдруг с оглушающей ясностью осознаю, что Егор – сын маньяка Лебедева и бабушкин ночной кошмар – стал для меня самым близким человеком. – Я сочувствую тебе. Не терпи больше. Иначе задохнешься. Поняла?

Испуганно моргаю, Егор придвигается ближе и, весело и до чертиков мило улыбаясь, предлагает:

– Говоришь, никогда не пробовала спиртного? Хочешь, напьемся? Ты приползешь домой, грохнешь кулаком по столу и громко заявишь о себе… – дурацкий заразительный азарт загорается в его взгляде. – Или… давай завтра вместе мотанем в Город. На концерт. Хочешь? Из любого тупика есть выход. Должен быть!

Утром из-за двери доносится бабушкин раздраженный бубнеж.

Накрываю голову подушкой – наверняка мама позвонила спозаранку и затеяла скандал. Ненавижу быть причиной их разборок!

Дую на саднящий порез на пальце, закрываю глаза и стараюсь мыслить позитивно: пусть я не поеду в Город, зато всю неделю смогу тайком бегать на пустырь… На порезе проступает кровь – вот так неудачно я заметала следы своего вчерашнего бунта с бросанием лампы.

Дверь еле слышно скрипит, край матраса прогибается под чьей-то тяжестью, и подушка, рассекречивая факт моего пробуждения, возвращается на свое обычное место.

– Соня… – Бабушка гладит меня по волосам. – Прости, если обошлась с тобой резко. Скажи мне одно: почему ты скрыла? Ты всегда могла прийти ко мне – разве я когда-нибудь отказывала тебе в помощи?

– Ба, я не хотела расстраивать тебя… – хриплю и приподнимаюсь на локтях. – Это недоразумение. Не о чем беспокоиться – по итогам четверти все равно «пять»…

– Ты не в младшей школе – оценка за четверть сейчас ничего не решает. У меня есть подозрение, что Марина хочет навязать тебе свои сомнительные ценности. Она и Соню постоянно баламутила: Город, танцы… Прошу тебя, не слушай ее! Посмотри, как она живет! Миша этот – на пять лет младше! Честно, я боюсь тебя туда отпускать. Давай не в этот раз. Может, на новогодних каникулах? Будет за полугодие пятерка стоять, тогда и поговорим о поездке…

– Бабушка, ты серьезно? – ною я. – Дядя Миша клевый! А мама и Макар так ждали меня!

– Ну конечно: «Приезжай, девочка, раз в год я потерплю тебя и даже создам видимость, что в тебе заинтересована… А бабушкины методы в корне неправильны!» – она поправляет очки и поджимает губы. – Понимаю, Соня, мама всегда будет хорошей, как бы ни поступила с тобой. Что ж, пусть тогда я пока побуду плохой. Это все пойдет нам на благо.

Я больше не спорю: она права…Тихие скандалы происходили все детство, еще до того как я навсегда поселилась здесь. Бабушка пыталась достучаться до мамы. Но та все равно уехала. Сдалась и оставила меня.

– Ну все, Сонюшка. – Бабушка шлепает меня по заднице. – Поднимайся, и пойдем завтракать. Вчера ты носа из комнаты не высовывала и не знаешь: Катенька Иванова на пару дней уезжает в командировку – она очень просила присмотреть за ее детьми… Думаю, ты уже взрослая и не побоишься ночевать одна? Я согласилась. Можешь Сашу позвать, но учти: после девяти я созвонюсь с Олей и уточню, вернулся ли он…

– Не стану я его приглашать! – заверяю, умирая от внезапно свалившейся радости: пожалуй, я знаю, чем займусь этим вечером… И дома меня точно не будет!

За окном усилился снег, повалил непроглядной сплошной стеной, в метре от стекол отсек видимость – даже яркого бабушкиного пальто в такой круговерти не разглядеть. Остается считать удары сердца, переводить их в секунды и минуты: совсем скоро бабушка дойдет до остановки, сядет в подошедший автобус и спустя три остановки сойдет в Частном секторе. А я отныне и до завтрашнего вечера предоставлена сама себе. Впервые на такой длительный срок.

Холодильник забит завтраками, обедами и ужинами, на кухонном столе под салфеткой остывает печенье, и радио безучастно шелестит в пустоту последние известия и прогноз погоды на сутки. В гостиной мерно тикают часы…

От волнения дрожат руки и подташнивает – я кошусь на телефон, набираюсь смелости и протягиваю ладонь, но тут же отпрыгиваю подальше.

Интересно, помнит ли Егор, о чем мы говорили вчера, до того как он проводил меня до края пустыря и помахал на прощание?