Стивен Кинг: Жизнь Чака

— И семь дней в неделе. Все это знают, даже малые дети.

— Так вот, все они ошибаются. В звёздных сутках [17] Период вращения какого-либо звёздного тела вокруг своей оси. было двадцать три часа и пятьдесят шесть минут. Плюс пара лишних секунд.

— Было?

— Совершенно верно. Согласно моим подсчётам, которые, уверяю вас, мне есть чем оправдать, сейчас звёздные сутки составляют двадцать четыре часа и две минуты. Вы знаете, что это означает, мистер Андерсон?

Марти призадумался.

— Вы хотите сказать, что вращение Земли замедляется?

— Именно, — Ярбро вынул трубку изо рта и указал на людей, проходящих мимо них по тротуару. Теперь, когда день застыл на границе сумерек, их количество уменьшилось. — Готов поспорить, что многие из этих ребят думают, будто единственная причина многочисленных катастроф, с которыми мы столкнулись, коренится в том, что мы натворили с окружающей средой. Это не совсем так. Я был бы в первых рядах из тех, кто утверждает, что обошлись мы с матерью — да, Земля, мать для всех нас, — очень и очень плохо, домогались её, а то и вовсе изнасиловали, но по сравнению с великими часами Вселенной мы ничтожно малы. Ничтожно. Нет, что бы ни происходило сейчас — это несравненно больше, чем просто разрушение нами окружающей среды.

— Может, всё это вина Чака Кранца, — сказал Марти.

Ярбро удивлённо глянул на него, а затем хохотнул.

— Опять о нём, а? Чак Кранц выходит на пенсию и всё население Земли, не говоря уж о самой Земле, выходит на пенсию вместе с ним? Таков ваш тезис?

— Надо же найти — что во всём этом обвинять, — сказал Марти, улыбаясь. — Или кого.

Сэм Ярбро поднялся, положил руки на поясницу, потянулся и поморщился.

— Мои извинения мистеру Споку, но это нелогично. Полагаю, тридцать девять лет — это довольно немалый промежуток в человеческой жизни — почти половина, — но последний ледниковый период произошёл всё же немного раньше. Не говоря уже об эпохе динозавров. Может, двинем уже?

Они двинули, их тени вытянулись впереди. Марти обругал себя за то, что проспал лучшую часть дня. Ярбро двигался ещё медленнее, чем раньше. Когда они, наконец, достигли кирпичной арки, отмечающей вход в Харвест Эйкрз, старый гробовщик снова присел на перекур.

— Думаю, я понаблюдаю закат здесь, пока артрит не соизволит хоть немного поулечься. Не желаете присоединиться?

Марти покачал головой.

— Я лучше пойду дальше.

— Проверить, как там бывшая, — сказал Ярбро. — Я понимаю. Было приятно с вами пообщаться, мистер Андерсон.

Марти уже двинулся к арке, затем обернулся.

— Чарльз Кранц и правда что-то значит, — сказал он. — Я уверен в этом.

— Может, вы и правы, — сказал Сэм, раскуривая трубку, — но замедление вращения Земли… ничто не может быть важнее и опаснее этого, мой друг.

Центральная улица застройки Харвест Эйкрз представляла собой элегантную обсаженную деревьями параболу, от которой расходились улочки покороче. Уличные фонари, по мнению Марти, словно сошедшие с иллюстраций книг Диккенса, зажглись, приглушая лунное свечение. Когда Марти ступил на Ферн Лейн, район, где проживала Фелиция, появилась маленькая девочка на роликовых коньках, изящно обогнув угол улицы. Она была одета в мешковатые красные шорты и футболку без рукавов, на которой изображено чьё-то лицо, может, какой-нибудь рок звезды или рэпера. На взгляд Марти ей было около десяти или одиннадцати лет, и смотря на неё, он почувствовал невероятную бодрость: что может быть более естественно и правильно в этот ненормальный день? Этот ненормальный год?

— Здоров, — сказал он.

— Здоров, — ответила девочка, тем не менее быстренько развернувшись на своих роликовых коньках, вероятно, готовая удрать, если он окажется одним из так называемых Честеров Растлителей [18] Подозрительный тип, извращенец и маньяк. , о которых, будьте уверены, рассказывала её мама.

— Я пришёл повидать свою бывшую жену, — сказал Марти, стоя на месте. — Фелицию Андерсон. Или, быть может, она теперь опять Фелиция Гордон. Это её девичья фамилия. Она живёт на Ферн Лейн. Дом номер 19.

Девочка крутанулась на своих роликах непринуждённым, лёгким движением, которое, сделай его Марти — опрокинуло бы его на задницу.

— Ох, да, я вроде видела вас раньше. Синий «приус»?

— Это мой.

— Если она твоя бывшая, зачем же ты пришёл?

— Она всё ещё нравится мне.

— Вы не скандалите?

— Раньше бывало. А теперь, когда мы стали бывшими, ладим даже лучше.