Чарлз Стросс - Каталог катастрофы [litres]

Метахудожественное предположение о том, что магия – это наука, использовалось в фэнтези и НФ несколько раз. На нем основаны, например, «Волшебники» Джеймса Ганна. Рик Кук сумел выдавить несколько книг из того, как неуклюжий программист попадает в фэнтезийный мир и вынужден там состязаться с магами, применяя свои умения в создании компиляторов. Есть в математике что-то такое, что просто просится в подобного рода незаконное применение: имиджевая проблема, которая коренится и в том, как преподают царицу наук, и в том, как мы о ней думаем, – в философии математики.

Платон говорил о царстве математических истин и утверждал, что доказательство теоремы – это, по сути, его обнаружение: оно открывает нам свою истину, как тень на стене пещеры рождается от источника света и реальности, недоступной нашему глазу. Поздней Декарт воспользовался похожими аргументами и хитроумными аналогиями, чтобы разделить мир на явления духа и плоти. И если тело очевидно является органической машиной, кто-то должен сидеть за рулем и контролировать ее при помощи панели, расположенной (по его мнению) в эпифизе.

История медицины XIX и XX веков стала катастрофой для идеи бессмертной души. Дуализм тела и духа звучит хорошо, пока ты не понимаешь, что нервы тела должны каким-то образом передавать информацию душе, а душа должна каким-то образом влиять на бездушную материю, с которой связалась. Пока лучшие микроскопы едва могли показать нервные ткани, это никого не смущало, но дьявол кроется в деталях, и когда электронные микроскопы перевели нас на уровень макромолекурлярной цитологии, а биохимия наконец начала объяснять, как все работает, мозг открылся тем, чем он является – кучей эндокринных клеток, выплескивающих свои нейротрансмиттерные послания друг другу с развратным энтузиазмом. Для души, которая пряталась где-то и продолжала влиять на плоть, места почти не осталось.

Но. Давайте серьезно отнесемся к платоновскому царству абстракции, а наряду с ним примем и уилеровскую модель квантовой космологии: существует бесконечность возможных миров, и все они реальны. Можем ли мы через это платоновское царство передавать сигналы между нашим слоем антропных реальностей другим, бесконечно далеким и бесконечно близким, где другие разумы могут их услышать? Иными словами, что, если мультиверсум протекает? Какие люди первыми смогут обнаружить такую информационную утечку, какое найдут ей применение и какие риски с этим связаны?

Это двадцатое столетие (и начало двадцать первого) – век шпионов и чудес, заговоров и Холодной войны, век, когда ужасы дешевых журналов выскочили на мировую сцену в форме проектов по созданию вооружений на триллионы долларов, вооружений, способных разрушать целые города и губить миллионы жизней. Это уже не эпоха одинокого ученого, который завершает строительство своего сферического аппарата, чтобы отправиться в галактику Z. Но это и не эпоха безумного ученого в подвале замка, где он трудолюбиво сшивает части мертвых тел, пока Игорь запускает воздушного змея со стены, чтобы призвать с небес оживляющую силу и направить ее в создание на операционном столе. Это десятилетие компьютерного специалиста, хитроумного создателя абстрактных машин, которые плавают в платоновском царстве мысли, приходят в мир и уходят, повинуясь щелчку мыши.

Мы можем получить представление о жизни и занятиях этих людей, экстраполируя опубликованные данные о разведслужбах. «Вместилище тайн» Джеймса Бэмфорда, глубокая и увлекательная история американского Агентства национальной безопасности, может дать некоторое представление, так же, как и другие истории этой загадочной профессии – «Взломщики кодов» Дэвида Кана и прекрасная биография Алана Тьюринга пера Алана Ходжеса; ведь если какая-то спецслужба получит нструменты для изучения платоновского царства, она нежно возлюбит королей криптографии.

Мы можем сделать и другие выводы из непроизнесенной и ненаписанной истории тайных служб. К примеру, почему вдруг было расформировано в 1945 году британское Управление специальных операций? Одна из версий гласит, что соперничество между УСО и Секретной разведслужбой достигло пика, и после выборов 1945 года СРС убедила новое правительство расформировать УСО. Но мы знаем, что, когда распускали другие подобные организации, они не исчезали бесследно. Госсекретарь США Генри Стимсон распустил Черную комнату в 1929 с бессмертными словами «джентльмены не читают письма друг друга», но это не помешало секретам Черной комнаты оказаться в камере № 3416 склада боеприпасов, чтобы лечь в фундамент новой армейской службы РРТР.