Стивен Кинг - Будет кровь

Они выпили за книгу, за автора книги, за жену автора книги и за чудесных детей, рожденных от чресл автора книги и жены автора книги, и были уже хорошо подшофе, когда в четыре часа зазвонил телефон. Звонила Келли Фонтейн, секретарь-референт факультета английского языка с доисторических времен. Она с трудом говорила сквозь слезы. Эл и Надин Стэмперы разбились насмерть.

На сегодня у Эла было назначено обследование в Главном медцентре штата Мэн. (Дрю сразу вспомнились его слова: «В первый год мне придется сдавать анализы каждые три недели».)

— Можно было бы перенести запись на другой день, — сказала Келли. — Но ты знаешь Эла. И Надин была точно такой же. Если они что-то решили, их не остановит никакой снегопад.

Авария произошла на шоссе I-295, буквально за милю до медицинского центра. Фура заскользила по льду, задела боком маленький «приус» Надин и сбила его, как блоху. Машина перевернулась и упала на крышу.

— О боже! — воскликнула Люси. — Это ужасно! Они оба, сразу… И ведь ему стало лучше!

— Да, — сказал Дрю. У него внутри все онемело. — Ему стало лучше.

Не считая, конечно, проклятой крысы. Он сам так сказал.

— По-моему, тебе надо сесть, — сказала Люси. — Ты весь побледнел.

Да, наверное, ему надо сесть, но не сразу. Дрю бросился к кухонной раковине, и его стошнило шампанским. Он еще стоял, испытывая рвотные позывы, смутно ощущая, как Люси гладит его по спине, и думал : Элли говорит, «Биттер-Ривер» выйдет в следующем году, в феврале. До выхода книги я сделаю все, что мне скажет редактор, и потом надо будет еще поучаствовать в рекламной кампании. Эту игру я доиграю. Ради Люси и детей. Но другой книги не будет.

— Никогда, — сказал он.

— Что, милый? — Люси по-прежнему гладила его по спине.

— Его рак поджелудочной железы. Я думал, он умрет от рака. Но такого я точно не ожидал. Мне никогда бы и в голову не пришло… — Он сполоснул рот водой из-под крана, выплюнул воду в раковину. — Никогда.

Похороны — про себя Дрю называл их исключительно ПОХОРОННАМИ — состоялись на четвертый день после аварии. Младший брат Эла спросил у Дрю, не хочет ли тот сказать несколько слов. Дрю отказался, сославшись на то, что еще не оправился от потрясения и вряд ли сможет произнести речь. Потрясение и вправду было велико, но истинной причиной отказа был страх, что слова его предадут, как предали, когда он писал «Деревеньку» и два предыдущих незавершенных романа. Он боялся — боялся по-настоящему, — что если выступит с речью перед скорбящими родственниками, друзьями, коллегами и студентами, вместо правильных, подобающих случаю слов у него вырвется: Крыса! Все из-за этой гребаной крысы! Я сам дал ей карт-бланш!

Люси проплакала всю панихиду. Стейси тоже плакала, не потому, что хорошо знала Стэмперов, а просто из солидарности с матерью. Дрю сидел, словно в ступоре, обнимая Брендона за плечи. Он не смотрел на гробы, он смотрел вверх, на хоры. Он был уверен, что увидит там крысу, которая победно прошествует вдоль полированных перил галереи. Но крысу он не увидел. Конечно, нет. Никакой крысы там не было. И не могло быть, понял Дрю. Глупо было бы думать, что она будет здесь. Он точно знал, где она. В сотнях миль отсюда.

В августе (который выдался на редкость жарким) Люси решила съездить с детьми на море, в Литл-Комптон в Род-Айленде, где они проведут пару недель вместе с ее родителями и семейством сестры. Дрю останется дома и сможет спокойно вычитать корректуру «Биттер-Ривер». Он сказал, что разделит работу на два этапа, а в перерыве съездит в папин летний домик. Буквально на один день. Приедет, переночует, вернется на следующий день и продолжит работу над рукописью. Они наняли Джека Колсона — Молодого Джеки, — чтобы тот вывез со двора обломки разрушенного сарая; а Джеки, в свою очередь, подрядил маму убраться в доме. Дрю сказал, ему хочется посмотреть, что они сделали. И забрать забытые часы.

— Ты точно не собираешься приступить к новой книге? — с улыбкой спросила Люси. — Если что, я не против. В последний раз получилось отлично.

Дрю покачал головой:

— Точно не собираюсь. Я тут подумал… Наверное, мы продадим этот домик в лесу. На самом деле я еду прощаться.

Таблички на бензоколонке у «Большого 90» остались те же: «ТОЛЬКО НАЛИЧНЫЕ», и «ТОЛЬКО ОБЫЧНЫЙ БЕНЗИН», и «КТО УЕДЕТ, НЕ ЗАПЛАТИВ, БУДЕТ НАКАЗАН», и «БОЖЕ, ХРАНИ АМЕРИКУ!». За прилавком сидела все та же костлявая молодая женщина, уже без гвоздя в губе, но с прежним кольцом в носу. И она перекрасилась в блондинку. Видимо, потому, что блондинкам жить веселее.