Эдвард Ли - Крикеры

Что, конечно, было вне его власти как офицера полиции, но Салливан этого не знал. Так почему бы не напустить ещё страха?

— Чёрт, Пол, я даже судье солгу. Я скажу ему, что видел, как ты убивал Блэкджека. Тогда ты сядешь лет на пятьдесят, не меньше.

Лицо Салливана покраснело; это был ужасающий и почти нечеловеческий облик. Мускулы на его предплечьях напряглись, обнажая вздутые тёмно-синие вены, а массивная грудь угрожала разорвать оранжевую тюремную рубашку.

— Ты не можешь так со мной обращаться, чёртов коп! У нас же сделка!

— Какая сделка? — сказал Фил и улыбнулся как кошка.

Да, действительно, было забавно давить на такого парня, как Салливан, но с такими людьми была одна проблема. Они были не совсем стабильными. И Фил обнаружил это на собственном горьком опыте, когда Салливан, несмотря на наручники, вскочил, опрокинул стол и ударил Фила в грудь.

«Оу, парень!»

Фил упал на спинку стула. Салливан был на нём, гремя своими наручниками, когда схватился за горло Фила.

«Никогда не связывайся с бешеными собаками, — вспомнил он слова своей тёти. — Потому что ты только разозлишь их, и они тебя будут преследовать».

Что ж, этот бешеный пёс определённо его преследовал; Фил дёрнулся под плотным мускулистым весом Салливана.

— Охрана! — крикнул он, но к тому времени Салливан уже плотно перехватил его горло, и звук, который вышел, был не более чем громким хрипом.

— Так тебе нравится обманывать людей, да, дружище? — спросил Салливан, сжимая шею Фила. — Посмотрим, как тебе это понравится!

Из-за нахлынувшего головокружения Фил заметил, что лицо его оппонента больше походило на маску дьявола.

Прошлая ночь была другой; Салливан был полусонным, а Фил наслаждался элементом неожиданности — не говоря уже о журнальном столике, — но теперь парень был настолько возбуждён, что Фил не мог даже ударить кулаком.

Хрясь! Хрясь!

Он подумал, что услышал, как ломается его шея.

Вдруг он ощутил лёгкость. Фил прищурился и увидел, как двое окружных полицейских утаскивают Салливана. Третий офицер спокойно убирал дубинку в ножны.

— Ты в порядке?

— Да, да, — сказал Фил и неуклюже поднялся на ноги. Между тем, двое других полицейских прижали Салливана лицом к стене и закидывали руки за спину. — Наденьте на это животное ошейник, — сказал Фил. — И не давайте ему выходить из камеры.

— Этот парень приносил неприятности с той минуты, как его задницу бросили сюда, — заметил полицейский. — Слушай, у тебя небольшое кровотечение. Хочешь пойти в лазарет?

— Нет, — сказал Фил, вытирая носовым платком небольшой порез на губе. — Извини за беспокойство. Откуда я знал, что он сойдёт с ума?

— Такое здесь происходит всё время.

Фил подошёл к Салливану, который теперь стоял на глазах у двух других полицейских.

— Подумай об этом, Поли. Тебе больше не с кем поиграть в мяч.

— Давай, врежь ему, если хочешь, — сказал один из полицейских. — Что смешно в нас, тюремных охранниках, так это то, что у нас очень плохое зрение, мы ничего не замечаем…

— Нет, я думаю, что я достаточно трахался с ним сегодня. Теперь можете отвести мистера Салливана обратно в его апартаменты.

— Вы, чёрт возьми, копы, все похожи, — прорычал Салливан, когда охранники потянули его. — Однажды я пробью тебе голову.

— Пол, к тому времени, как ты выберешься отсюда, ты станешь настолько стар, что не сможешь пнуть меня даже по яйцам. Я позволю тебе посидеть ещё несколько дней, а потом, может быть, я вернусь и посмотрю, готов ли ты ещё раз поболтать.

— Что, чёрт возьми, с тобой? — спросил Маллинз, глядя из-за стола. — Вчера ночью ты участвовал в перестрелке и в конечном итоге убил шестерых крикеров, а сегодня заключённый надрал тебе задницу?

— Не надрал, — поправил Фил. — Ну, немного надрал. Парень сошёл с ума. Я играл с ним, конечно, и не совсем говорил правду о некоторых вещах, но он взбесился от этого. Чтобы оторвать его от меня, потребовалось трое охранников.

— И этот ублюдок не рассказал тебе о лаборатории Наттера?

— Нет. Он дал мне всё, кроме этого. Я уже позвонил в тактическое подразделение полиции округа; они будут проверять ту другую лабораторию. Но что касается Наттера, я ничего не узнал.

— Он никогда не будет рассказывать о Наттере, — сказал Маллинз. — Если он это сделает, он знает, что люди Наттера будут ждать его, как только он выйдет из тюрьмы. И он знает, что они будут делать. Эти другие парни — они легковесы, а такие парни, как Салливан, не боятся легковесов. Но Наттер и его люди? Это совсем другая история…