Лин Яровой - Зазеркалье

Что ж… Значит, ползём вниз.

Взяв фонарик в зубы, перехватил веревку, сжал её кулаками и дёрнул вполсилы, проверяя надежно ли обвязался. Не дай Бог, что напутал. Тогда в самый ответственный момент пенька сползет, чтобы затянуться у меня на шее…

Вроде, держится крепко. Значит, ещё не забыл, как узелки вязать.

Своим копошением я растревожил темноту и сверху на волосы упало что-то длинное и скользкое. Защекотало за ухом.

По лицу пробежала двухвостка.

Выматерившись, я выронил фонарик и дернул головой, ударившись макушкой о камень. Вспыхнула искрами боль. Затем всё потемнело. В первый миг подумал, что проломил себе череп, но потом понял: раз могу думать, значит не отключился. Мыслю — следовательно существую.

«Где-то я уже подобное слышал» — вспомнил в опустившемся мраке.

Фонарик, выпавший изо рта, закатился под подбородок и уперся прорезиненной ручкой в кадык. Вытащить его оттуда я уже не мог. Стенки лаза не позволяли согнуть мне руки или опустить их, поджав к телу. Растянувшись в каменном проходе, я мог лишь извиваться влево-вправо на пару сантиметров. Шевелить ладонями и стопами.

Двухвостка тем временем залезла под рубашку, побежала по груди, затем по животу, к паху.

Снова дёрнулся и провалился ещё сильнее, хотя казалось, что дальше уже некуда.

Дышать стало почти невозможно.

«Спокойно, Андрей… Спокойно… Если старик здесь пролезал, то и ты пролезешь. Жирок адвокатский, конечно, лишний. Но жир — не камень. Прожмётся. Просто работай всем телом. Вейся как червяк».

Чувствуя, как острые камни сдирают кожу, я протиснулся ещё на пару сантиметров вглубь. Затем закрыл глаза. Выдохнул весь воздух…

Вниз.

Ещё чуть-чуть.

Ещё немного.

Белый камень со всех сторон.

На голову падают насекомые.

Ещё усилие, Андрей…

Камень сдирает шкуру. Легкие горят. Хочу вдохнуть, но не могу. Стенки давят.

Темнота. Абсолютная темнота.

Голова кружится. Тесно… Господи, как же тесно.

Борись, Андрей… Ты всегда боролся. Борись.

Раскрываю рот и беззвучно кричу. Камень выжимает из тела последний воздух.

Давай, Андрей.

Скрипят рёбра. Сейчас камень просто сломает их. Задыхаюсь…

Хочу глотнуть воздуха. Не могу.

Камень давит. Давит. Давит.

В глазах искры.

Какой же ты дурак, Андрей…

Похоронил себя заживо.

Так глупо…

…

…

Тело ползёт вниз.

Давай, Андрей!

Давай!

…

…

Проскальзываю.

Падаю.

Хрипло дышу. В груди пламя. Сквозь писк в ушах слышу далёкий женский крик. И голос: «Андрюша… Его зовут Андрюша…»

Отдышавшись, я нащупал руками фонарик и с горем пополам поднялся. Понял, что стою посреди пещеры с белыми мокрыми стенками.

Отвязал веревку и посмотрел вверх на щель, сквозь которую протиснулся. Господи, как вообще смог?

От волнения хотелось курить, но я не рискнул делать это в подземелье. Сначала нужно было оглядеться.

Дрожащий луч фонарика выхватывал каменные стенки и своды, которые были изрисованы теми же чёрными закорючками, что и стены в доме Колебина. Под ногами чавкала сырая желтоватая глина, в которой увязали ботинки. Метров через пять ход сужался и превращался в длинный коридор, но идти по нему можно было спокойно.

— Что ж, царь лесной. Кажется, я нашел твоё логово.

Отряхнув волосы от грязи, вытер пот со лба и пошёл вперёд по подземелью, чувствуя знакомый землистый запах, струящийся из темноты. Тот самый, что встречал меня на пороге колебинской избы.

Ход петлял, и кое-где приходилось идти боком, протискиваясь сквозь известковые наросты. После недавнего приключения, это уже не казалось страшным.

Через минуту я почувствовал, что в воздухе потянуло свежестью. Ещё через какое-то время вышел на развилку. Слева была всё та же белокаменная расщелина, а справа — земля и глина. Воздухом тянуло из второго хода.

Странно… Чем-то знакомым пахнет.

Сквозь сквозняк я уловил сладковатые гнилые нотки. Казалось, будто совсем недавно чувствовал что-то подобное. Решив проверить, я пошёл в земляной ход. Повернул один раз, другой… Где-то приходилось наклонять голову, где-то идти боком.

— Явно человек рыл, — понял я, ощупав земляные стенки.

Через мгновение увидел впереди деревянную перегородку. Проломленную. Трухлявые доски торчали щепками ко мне.

За перегородкой стояли мешки. Полки с банками и консервами. Рассыпанная по земле картошка.

— Какого…

Подошёл ближе. Разогнулся, встав в полный рост и увидел перед собой вертикальную деревянную лестницу. Рядом на земле лежал крохотный черный прямоугольник. Я подсветил его фонарём.