Лин Яровой - Зазеркалье

Открыв глаза, я постарался не заострять взгляд на чём-то конкретном, а смотреть на всю картинку сразу. Из-за этого очертания в зеркале стали смазанными, словно прикрытые завесой горячего воздуха. В первую секунду мне показалось, что по стене за спиной ползут десятки насекомых — какие-то трехлапые тараканы бежали от кровати к потолку по старой потрескавшейся штукатурке. Спустя мгновение я заметил, что они не бегут, но скользят единой извивающейся линией.

И лишь тогда я понял. Это вовсе не насекомые. Это ожили «куриные лапки». Нарисованные сажей закорючки пришли в движение и поползли вверх чёрным змеиным скелетом.

Вновь скрипнули доски, на этот раз уже в комнате. Простонали петли двери. Всё также уставившись в отражение, я чуть повернул зеркальце и увидел в нём силуэт сгорбленного человека. Он стоял в паре шагов от меня — рядом со входом.

Стоял и тихо беззвучно плакал.

Медленно, боясь спугнуть мираж, я наклонил зеркальце чуть книзу. Увидел на полу тело черноволосой женщины. В первый миг хотел тут же обернуться — показалось, что там, у порога, лежит Лида. Но чутье подсказало: нельзя оборачиваться. Нельзя, Андрей.

Человек наклонился. Взял женщину под мышки и потащил на улицу. Лица женщины не было видно — чёрные слипшиеся волосы падали сверху, но судя по жилистым ладоням, венозным ногам и обвисшей груди под полупрозрачной ночнушкой — эта была уже почти старуха. Последнее, что я заметил — бледные ступни, скользнувшие за порог.

Спустя полминуты человек вернулся, и я узнал в нём Колебина. Точнее его тёмный облик. Чёрный тулуп, валенки, перемазанные в земле штаны. Впалые щеки и спутанная борода, в которую вплёлся берёзовый лист. Глаза старика светились золотой дымкой. Не замечая меня, Колебин ходил по избе, а я следил за ним в отражении, поворачивая зеркальце то вправо, то влево.

Подойдя к стене, старик снял с неё распятие. Плюнул на него и бросил в растопленную печь, по выбеленной стенке которой всё ещё ползла тоненькая струйка крови.

Затем старик достал из сундука женские вещи — юбки, обувь, платки. Бросил всё в топку вслед за крестом. Вновь потянулся жёлтой ладонью на дно сундука, но вдруг зашипел и отдёрнул руку, будто ошпарившись.

Что-то беззвучно прошептав, он захлопнул сундук. Огляделся… Глянул в сторону печи.

— Кс-кс-кс… Сюда, котик, сюда…

Тихий свистящий шёпот прозвучал одновременно и в отражении, и в комнате. Глядя в зеркало, я увидел, как с лежанки спрыгнул чёрный кот, подошёл к старику… Колебин наклонился. И резко ударил.

От кошачьего крика, я едва не выронил зеркало. Это было слишком громко — слишком реально. Я услышал, как ругается старик. Краем глаза заметил, как из дома выбегает чёрный кот, не в зеркале, а прямо здесь, по эту сторону, оставляя на половицах кровавые пятна.

— С-с-сучёныш, — прошептал старик, вытирая окровавленный ржавый нож о рукав тулупа. — Всё равно не сбежишь.

Кряхтя и сутулясь, Колебин пошёл обратно в сени, но в последний момент остановился и оглянулся. Осмотрел комнату по кругу, и когда дошёл до кровати — замер. Наши взгляды встретились в отражении.

— Колдуешь, сироточка? — ухмыльнулся старик.

А затем вышел из дома, и все звуки исчезли.

Снова лишь ветер, скрип петель и звон железа на крыше…

Писк в ушах.

Сглотнув слюну, я повернул зеркальце обратно и глянул на чёрные закорючки, которые опять были недвижимы, но едва заметно подрагивали, словно в горячем мареве.

Несколько секунд я смотрел на них, а потом вдруг понял, что могу управлять их движением. Нужно было лишь сосредоточиться на звоне в голове — на гулкой вибрации, которая прошивала всё тело, подобно электрическому току. Стоило мне это сделать, как звон стал громче, превратившись в стрекот велосипедного звоночка, и нарисованные сажей символы снова пришли в движение — побежали вверх к потолку.

Скрипнула дверь.

Я повернул зеркальце. И увидел себя, заходящего в избу. В позавчерашней ветровке.

Оглядевшись по сторонам, мой близнец подошёл вплотную к кровати — встал прямо за зеркалом так, что я не мог следить за ним в отражении. Разглядеть обычным зрением тоже не мог — за пределами серебряного круга весь мир превратился в смазанные очертания. Но я слышал, как скрипят половицы в двух шагах передо мной. Чувствовал запах собственных сигарет.

Через какое-то время близнец вышел из слепой зоны. Подошёл к окну и раздвинул жёлтые шторы. Посмотрел в окно.

Наблюдая за собственной копией в зеркале, я почувствовал, как у меня затекают ноги. Пошевелился… Двойник резко обернулся. Сжал и разжал кулаки. Затем покачал головой и двинулся обратно в сени, но в этот момент на лежанке печи что-то захрипело, зашуршало.