Клайв Баркер - Книги крови. Запретное [сборник litres]

– Туда? – переспросил Вайберд, довольный тем, что парень продолжает говорить. Его рука скользнула в карман куртки за ножом. Так ему было спокойней в обществе этого психа.

– Ничего не помогает, – сказал Макнил. – Ни любовь. Ни музыка. Ничего.

Сжав нож покрепче, Вайберд вынул его из кармана. Мальчишка заметил лезвие, и взгляд его потеплел:

– Ты так и не сказал ему, сколько за это получишь.

– Двести тысяч, – ответил Вайберд.

– Он знает этого человека?

Наемный убийца покачал головой:

– Эмигрант в Рио. Коллекционер.

– Коллекционер кожи?

– Кожи.

Макнил отставил стакан. Пробормотал что-то, чего Вайберд не разобрал. А потом, очень спокойно, сказал:

– Давай быстрее.

Он слегка дернулся, когда нож вошел в сердце, но Вайберд работал чисто. Все случилось мгновенно. Парнишка даже не успел понять, что происходит, и уж тем более почувствовать. Потом все было кончено, по крайней мере для него. Для Вайберда настоящая работа только начиналась. Ему потребовалось два часа, чтобы снять кожу полностью. Когда он закончил свой труд, завернул кожу в чистую простыню и упаковал в специально купленный чемодан, то падал с ног от усталости.

Завтра он полетит в Рио, думал Вайберд по дороге домой, и потребует остаток оплаты. А потом Флорида.

Вечер он провел в маленьком номере, который снял на те скучные недели, пока устанавливал слежку и готовился к сегодняшнему дню. Вайберд был рад, что уезжает. Здесь ему было одиноко и тревожно. Теперь работа сделана, и можно выкинуть ее из головы.

Он крепко заснул, и во сне ему мерещился сладкий аромат апельсиновой рощи.

Но когда проснулся, то почувствовал не фруктовый, а какой-то металлический запах. В комнате было темно. Он повернулся на бок и нащупал выключатель, но лампа не зажглась.

Теперь он слышал, как в комнате раздается какой-то тяжелый капающий звук. Сел, прищурился, но в темноте ничего не разглядел. Вайберд перекинул ноги через край кровати и встал.

Первой его мыслью было, что он не закрыл кран в ванной и устроил потоп. Теплая вода доходила до колен. В замешательстве он побежал к двери, нащупал выключатель и зажег свет. То была не вода. Для воды она была слишком сладкой и драгоценной. Слишком красной.

Он заорал от отвращения и попытался выйти из номера, но дверь была заперта, а ключ исчез. Он в панике заколотил по твердой древесине, зовя на помощь. Никто не отозвался.

Вайберд ринулся обратно в комнату, где горячие волны уже доходили до бедер, и отыскал их источник.

Чемодан. Он стоял на тумбе, где Вайберд его оставил, и кровь безостановочно хлестала изо всех швов, из замка, со всех петель – словно внутри чемодана совершались сотни зверских убийств, и вместить пролитую там кровь было просто негде.

Вайберд смотрел, как она бьет нескончаемым фонтаном. За считаные секунды после того, как он встал с кровати, уровень поднялся сантиметров на десять, и конца потопу не было.

Он попытался открыть дверь в ванную, но та тоже была заперта на ключ. Кинулся к окнам, но ставни не поддавались. Кровь поднялась по пояс. Почти вся мебель плавала. Вайберд понимал, что если не предпринять хоть что-то прямо сейчас, он умрет, а потому с трудом пробрался к чемодану и нажал на крышку, надеясь остановить поток. Все было зря. Кровь лишь хлынула с новой силой, угрожая прорвать швы.

Истории продолжаются , – сказал парень. – Кровь все течет и течет . И теперь он словно слышал их в голове, те истории. Десятки голосов, и каждый вел свой трагический рассказ. Кровь затопила всю комнату. Вайберд бултыхался в ней, пытаясь держать подбородок выше пенистой волны, но не прошло и минуты, как под потолком осталась лишь узкая прослойка воздуха. И когда даже эта малость почти исчезла, Вайберд влил в общий нестройный хор свой голос, умоляя, чтобы ночной кошмар прекратился. Но другие заглушали его своими историями, и, когда он столкнулся с потолком, дышать ему было больше нечем.

У мертвых есть свои дороги. Они бегут – ровные линии призрачных обозов, сновидческих экипажей – по пустоши за пределами наших жизней, влача бесконечный поток ушедших душ. У них есть свои дорожные столбы, свои мосты и запасные пути. Есть шлагбаумы и перекрестки.

На одном из таких перекрестков Леон Вайберд увидел мужчину в красном костюме. Толпа вытолкнула его вперед, и лишь когда Леон подошел ближе, то понял свою ошибку. Костюма на мужчине не было. На нем не было даже кожи. Но это оказался не Макнил, который уже давно отсюда ушел. То был совершенно другой человек. Леон пристроился рядом с мужчиной, и они начали беседу. Человек с содранной кожей рассказал, что с ним случилось, об интригах шурина и неблагодарности дочери. Леон в свою очередь поведал о своих последних минутах.