Глеб Кащеев - Лабрис [litres]

Один поворот следовал за другим, разворачивая передо мной тоскливую историю: отсутствие взаимопонимания глупой девочки, зажавшейся в своем одиночестве, с мамой. С той, кто растила меня, как драгоценный цветок, и всегда, всегда была на моей стороне. Как жаль, что я поняла это, только умерев.

Конечно, мне было горько от ежедневных напоминаний, что я не старшая сестра и даже в подметки ей не гожусь, потому что тупая, пассивная, слабая и так далее. Тогда я психовала и замыкалась. Мать пыталась выколупать меня из раковины, в которой я спряталась. Делала это неуклюже и неправильно, но все же желая мне добра. Сейчас я смотрела все это как неуютное кино, по ходу которого хочется спрятать лицо в ладонях от того, что оба героя на экране ведут себя как полные придурки и совершают сплошные глупости. Одна влекла за собой другую, как по цепочке.

Тем не менее даже этот легкий путь изрядно нас вымотал. Когда мы закончили, то обе сидели и тяжело дышали. Повторять путешествие по последней дорожке уже не было ни сил, ни времени. Зато в моих руках оказалась первая купленная мамой кукла – уже изрядно полысевшая, выдержавшая миллион причесок и даже три стрижки, выцветшая и походившая скорее на иллюстрацию к какому-нибудь ужастику, но все-таки родная. Такая же, как и лошадка.

Дара осторожно взяла ее в руки и погладила по голове:

– Надо же. Я помню ее как свою. У меня была почти такая же, только пропала куда-то. Наверное, родители выкинули, когда она стала совсем страшной.

Ее телефон лежал рядом, так что я невольно кинула взгляд на экран:

– Тебе пора домой. Я провожу.

Сначала я планировала вылазку сразу, как тварь приползет скрестись в стены сарая, но потом поняла, что у меня не хватит сил бегать от нее всю ночь. Спасти меня мог только рассвет. Пусть незадолго до него я свалюсь, как будто мне снотворное вкололи, но зато солнце испугает тварь, а меня перенесет под защиту сарая. Вот только я совершила страшную глупость, потому что не попросила у подруги часы. Кто его знает, когда этот рассвет начнется? Тут ошибиться что в одну, что в другую сторону никак нельзя.

Когда мне показалось, что небо на востоке уже достаточно посветлело, я дождалась, пока скрежетание переместилось на заднюю часть сарая, распахнула дверь и выскочила на улицу.

У меня было небольшое преимущество. Я видела, как ползает эта тварь. Пешком от нее уйти невозможно, но вот убежать запросто. Вопрос только, насколько меня хватит. Проблема еще была в том, что скала находилась в той же стороне, где сейчас ползла тьма, поэтому пришлось поиграть в салочки. Внимательно прислушиваясь к резко ускорившемуся шороху, я старалась обежать сарай в том же темпе. Наконец мы с тварью поменялись местами – теперь она была у двери, а я с другой стороны сарая, и путь к пещере был свободен.

Все-таки ежедневные заплывы с дельфинами меня здорово укрепили и подкачали. Теперь я бежала куда легче, чем в первые дни. Сердце не грозило лопнуть, ноги не подгибались от усталости, хотя дорога шла почти все время в гору. Только сумка с факелами и спичками очень мешала. Периодически я оглядывалась и светила назад фонариком. Дара не поскупилась и принесла мощный такой, похожий на дубинку. Он бил очень далеко. Дистанция между мной и комком тьмы пока только росла. Только вот солнце как-то не спешило вставать. Небо вроде порозовело, но после этого словно застыло, решив отложить восход еще на пару часиков.

Все шло слишком гладко, и я расслабилась. В очередной раз обернулась на бегу, отвлеклась от дороги и тут же наступила на подлый камень. Ну откуда он взялся посреди шоссе? Нога подвернулась с неприятным хрустом, и я упала. Боль была дикая! Первые несколько секунд я вообще ничего не видела, кроме цветных мушек. Потом кое-как поднялась и попробовала идти, но в ноге разлилась горячая слабость, и каждая попытка наступить на нее отдавала болью прямо в мозг. Села на асфальт и быстро ощупала стопу. Все пальцы шевелились, и, насколько могла судить, перелома не было, но мышцы я точно растянула или порвала.

«Вот и все», – мелькнула мысль в голове, ухнула в сердце и выстрелила ледяными иголками по вискам и позвоночнику.

Встала еще раз на ноги и попробовала ковылять дальше. Слезы катились из глаз, и хромала я отчаянно, но каждый следующий шаг давался чуть легче, чем предыдущий. Однако двигалась я теперь все равно медленнее твари. Попробовала скакать на одной ноге – вышло быстрее, но недолго. Уже метров через тридцать мышцы заныли, и я поняла, что скоро грохнусь на очередном прыжке и еще что-нибудь поврежу.