Глеб Кащеев - Лабрис [litres]

Лайнер уже уплыл вместе со всеми туристами, владельцы лавочек и кафешек, приехавшие из-за гор на фестиваль, вновь позакрывали свой бизнес и вереницей цветастых машинок, как перелетные гуси, уползли по серпантину за перевал. Город привычно опустел и снова превратился в место обитания уставших пожилых мужчин да унылых бабушек. Еще бы, когда глава города планомерно его уничтожает, откуда взяться вере в хорошее? Тут остались только те, кому все равно. Все активные уже уехали туда, где люди строят будущее, а не разрушают его.

Мальчик по-прежнему сидел на своем месте. Улица, слава богу, оказалась безлюдной, и пялиться на Дару, общающуюся с пустотой, было некому. Мы заранее договорились, что теперь с ним попробует побеседовать она, как более близкая по возрасту. Кроме того, он ее мог видеть в школе и запомнить.

Подруга пыталась и так и этак: заговаривала ласково, гладила по голове, уговаривала, но он как будто ее и вовсе не замечал. Сидел букой, посматривал исподлобья и молчал. Я начала тихо беситься. Вот он – тот, кто реально что-то знает. Закопался в своих истериках и жалости к себе и молчит, а там из-за него может еще один мальчик умереть.

«Совсем как ты при жизни», – ехидно заметил мой внутренний голос. От этого я просто взбеленилась.

– А ну встань! – рявкнула я так, что любой армейский сержант бы позавидовал.

Паренек вздрогнул и вскочил на ноги, испуганно моргая. От жалости мое сердце сжалось, но я переборола себя и продолжила допрос:

– Чего ты хочешь? Зачем ты тут сидишь?

– Я жду маму… – завел он было свою тягомотину, но я его прервала.

– Она уехала! Здесь ты ее не дождешься, и ты сам это знаешь, я уверена. Мы такое чувствуем. Чего ты на самом деле хочешь?

Он насупился и собрался заплакать.

– Если ты не ответишь, то с еще одним мальчиком сегодня сделают то же, что с тобой. Он тоже лишится мамы. А потом еще один!

Мои слова стегали как плеть. Дельфины научили меня мыслеформам, а маленький призрак, похоже, их тоже понимал. Не так, как они, но он ощущал то, что лежит за словами: те образы, которые я пыталась впихнуть в него. Наверное, это свойство всех привидений.

– Я хочу, чтобы ты показала меня маме! – наконец крикнул он.

О! Вот это уже что-то новое! Сказано было от сердца, от самой сути. Сейчас мальчишка не врал и не прикидывался. Речь не о том, чтобы мама пришла сюда. Я должна как-то показать его ей. Это только казалось похожим на прежние просьбы, но отличие было. Какое-то важное отличие, которое я никак не могла ухватить за хвост.

Вдруг призрак рухнул на асфальт, словно у него подкосились ноги, весь скукожился, сжался в позу эмбриона, задрожал и завизжал.

Мимо нас проехала полицейская машина. Та самая, в которой я ездила вместе с Дарой. Раскрашенная в черные и белые цвета. Автомобиль с тонированными стеклами.

– Какого цвета эта машина? – тихо спросила я у мальчика, но тот только верещал, корчась на асфальте.

Схватила его за шиворот, вздернула на ноги и отвесила пощечину. Его щека была ледяной, и моя рука тут же заныла, как будто я врезала по стене. Вряд ли ему было больно, но, как ни странно, это выключило истерику.

– Какого цвета была эта машина?! – крикнула я. Краем глаза видела, как Дара испуганно смотрит на меня, не понимая, что вообще происходит.

– Ч… черная, – пробормотал мальчишка, вновь собираясь заплакать.

– Это она?

Его губы задрожали, а в глазах появился ужас. Я на мгновение влезла ему в душу и ощутила этот звериный первобытный страх. Страх смерти.

– Это она? – крикнула я и тут же почувствовала ответ.

Мальчик же зажал уши руками и снова забился в истерике.

Мы стояли в сквере в нескольких кварталах от того злосчастного перекрестка и спорили.

– Надо прямо сейчас звонить Александру! – настаивала Дара.

– Рано. Мы не уверены.

– Да как не уверены? Все сходится. Большая тонированная машина и костюм! Он же форму имел в виду, а не пиджак с галстуком. Это мы, идиотки, слишком взрослые и не поняли мелкого!

– Сколько у вас полицейских в городе? Только я уже четверых видела. Кого из них подозревать?

Дара захлопнула уже открытый было рот и задумалась.

– Не помнишь, у кого из них могут быть дорогие часы? – подсказала я.