Александр Руж - Зов Полярной звезды [litres]

Еще выстрел. Пуля вжикнула по щиколотке, вспорола штанину. По доносившемуся сзади топанью Вадим определил, что Адель приближается – она бежала шибче преследуемого и с каждым шагом отыгрывала разделявшее их расстояние.

Что там такое посверкивает впереди? А, колючая проволока… Через нее не перескочить. А перед ней – мины. Не сожжет током, так размечет по чисту полю.

– Александр Васильич! Где вы?..

Повернул к озеру и скатился на пяти опорах по отлогому склону. Расщеперясь, кое-как встал, поскользил по ровной глади к островку, который, как просветила однажды Аннеке, лопари прозвали Могильным.

– Не уйдешь! – всхрипывала сзади Адель, как одержимая.

Снова выстрел. Под ногой выщербилась канавка. Сколько же патронов еще в «манлихере»? Один, два? Характеристик этой штуковины Вадим не знал, потому и считать было бесполезно.

Бум! Ага, стреляет уже из бугринского «нагана». Но там барабан неполный…

Ступня предательски поехала назад, и он пал как подкошенный, лед вцеловался в чело, заискрил пятнистыми змейками.

Распружинил локти, оглянулся. Адель стояла в метре позади, револьвер сидел у нее в правом кулачке, но смотрела она не на Вадима, а куда-то поверх. И такая омертвелость была в глазах-васильках, будто перед ней геенна свои врата отверзла.

Вадим проследил по направлению ее взгляда и тоже обмер. Освещенный всполохами, на него шел гигантской величины медведище с раскинутыми лапами. Тала, проклятье саамского рода… Шерсть на его чуть приплюснутой башке дыбилась космами, похожими на рога. Они врезывались в исчерченное вихрастыми завитушками небо, играли огоньками, как оголенные электрические контакты.

– Стреляй! Что же ты? – воззвал Вадим к той, которая только что могла – и желала! – сделаться его убийцей.

Адель вхолостую заклацала «наганом», обронила его, попятилась. Вадим вскочил, присоединился к ней, но они не нашли в себе сил убежать.

Исчадие ада неумолимо приближалось. Шарк, шарк, шарк… Оно слегка подволакивало левую заднюю лапу, та чем-то скребла об лед. Вадим присмотрелся: лапу полукруглыми щипцами обхватывали дуги стального капкана, а за ним волочился обрывок цепи.

Морда, рога, поднятые кверху передние лапы, а на задней – железное копыто. Верейская описала все в точности.

Как там баяли в старорусских сказах? – «Вот и смертушка моя пришла…» Напророченная, эффектно обставленная, но от того не утратившая своей жуткости.

– Спаси меня! – заполошно вскрикнула Адель.

Нашла заступника… Нет, если б Вадим мог, он спас бы и себя, и ее, не стал бы скармливать предательницу безжалостному чудовищу. Но о каком спасении речь, когда на тебя движется живая гора с когтями-крючьями и клычищами, способными превратить тебя в начинку для кулебяки?

Теперь и бежать поздно – медведь настигнет в два прыжка. Вадим схватил брошенный Аделью револьвер. Да, разряжен, им только фундук колоть.

– Еще патроны есть?

– Нет… – Адель вывернула карманы. – Кончились…

Боковым зрением Вадим поймал что-то, блеснувшее на Могильном острове. И в сей же миг, прорывая вой пурги, разнеслось над Сейд-озером знакомое:

– Ум-м-м!

Голос нойда взмыл над низиной, завибрировал между сопками, и с ним начали происходить малообъяснимые метаморфозы: сперва он сделался тонюсеньким, как детский дискант, а потом стал густеть, густеть, покуда не превратился в поистине шаляпинский бас. Вадим ощутил тошноту, закрыл уши руками, но голос проникал в мозг, будто и не было никакой преграды. И от этого все внутри выворачивалось наизнанку.

Тала остановился, с беспокойством покрутил рогатым кочаном. Чальмово «ум-м-м!» вроде бы не причиняло ему физических страданий, тем не менее явно пришлось не по вкусу, хищник временно отложил поедание трепещущих перед ним людишек и пытался отыскать источник раздражающего вытья.

Еще невероятнее было то, что происходило с Аделью. Она стояла не двигаясь, белая, как мумия. Глаза подернулись хрустальностью и почти не отличались от синеватого панциря, покрывающего озеро. Казалось, еще один возглас нойда – и она заледенеет, превратится в Снежную Королеву из сказки Андерсена.

Медведь, покрутившись и решив, что не стоит ради какого-то горлопана отвлекаться от насущных дел, вновь двинулся вперед. Его отделяла от Адели всего сажень с небольшим. Протянет лапу – и ей конец. Вадим забыл о том, что минутой ранее улепетывал от этой женщины. Схватил ее за руку, потянул к себе.

– Назад!

С таким же успехом он мог тянуть мраморное изваяние. Адель затвердела, как камень, и даже не шелохнулась. Вадим обеими руками силился своротить ее в сторону, но это было все равно что корчевать вросший в землю дубовый пень.