Роберт Маккаммон - Жизнь мальчишки [litres]

– Посмотри на это небо, – сказал я. – Только посмотри. Вид у него такой, словно Демон высморкалась на кусок черного бархата.

Я улыбнулся, решив, что Дэви наверняка оценил бы мою шутку.

– Нет, в самом деле, – продолжал я, – оттуда, где ты находишься, тебе видно небо или нет?

В ответ – молчание. Молчание и тишина.

Я сложил руки на груди. Прижимаясь спиной к земле, я почти не чувствовал холода. Моя голова лежала рядом с головой Дэви Рэя.

– Сегодня меня выпороли, – признался я. – Отец снял с меня три шкуры. Может, я это и заслужил. Но почему Луженой Глотке все сошло с рук? Разве она не заслужила такой же порки? Почему никто и никогда не слушает детей, даже когда им есть что сказать?

Я вздохнул, и пар от моего дыхания поднялся в небо к созвездию Козерог.

– Мне велели извиниться перед ней в письменной форме, Дэви Рэй, но мне не за что извиняться. Я просто не могу этого сделать, и никто не сможет меня заставить. Может быть, я и не прав, но только наполовину, а взрослые взвалили на меня всю вину. Я не могу и не хочу извиняться! Что мне делать, Дэви?

И тогда я услышал ответ.

Но это был не урезонивавший меня голос Дэви Рэя.

То был свисток товарного состава, донесшийся до меня откуда-то издалека.

Я приподнялся и сел. Вдали, между холмами, я увидел свет локомотива, который, словно летящая звезда, держал курс на Зефир. Я наблюдал, как приближается поезд.

Перед мостом через Текумсе поезд обязательно притормозит. Так бывает всегда. А через мост товарняк пройдет и вовсе медленно, заставляя скрипеть и дребезжать балки и фермы старой конструкции.

Так что перед мостом, если у кого-то возникнет желание, вполне можно успеть вскочить в открытую дверь какого-нибудь вагона.

Только удобный момент для этого долго не продлится. Товарняк постепенно наберет скорость, а добравшись до противоположной окраины Зефира, снова помчится во весь дух.

– Не могу я писать извинения, Дэви Рэй, – тихо проговорил я. – Ни завтра, ни послезавтра. Никогда. В таком случае дорога в школу мне будет закрыта, как ты полагаешь?

В ответ Дэви не высказал своего мнения, не дал совета. Мне предстояло решать все самому.

– Что, если я отправлюсь в путешествие ненадолго? Дня на два-три? Просто чтобы дать им понять, что я лучше сбегу из дома, чем стану извиняться перед Луженой Глоткой? Может, тогда они наконец прислушаются ко мне, как ты думаешь?

Говоря это, я не сводил глаз с приближавшейся звезды. Паровоз опять свистнул, может быть отпугивая с путей оленя. Мне показалось, что паровоз зовет меня: «Кор-р-ри-и-и-и-и».

Я поднялся с земли. Если я сейчас добегу до Ракеты, как раз поспею к мосту. Еще пятнадцать секунд – и впереди меня ждет новый день родительского гнева и недовольства. Новый день для мальчика, запертого в своей комнате, откуда можно выбраться, только написав покаянное письмо. Товарные поезда, проходившие через город, всегда возвращались. Я засунул руку в карман и нащупал там пару четвертаков, оставшихся со сдачи за попкорн или конфеты, купленные в «Лирике» в ту пору, когда дела еще шли хорошо.

– Я пошел, Дэви Рэй! Я пошел!

Я бросился бежать через кладбище. Добравшись до Ракеты и вскочив в седло, я уже не верил, что успею. Я крутил педали как сумасшедший, изо рта шел пар. Выбравшись на гравий железнодорожной насыпи, я слышал, как стонет и трещит мост под тяжестью товарняка; состав только-только въехал на мост, и я вполне успевал исполнить задуманное.

Вот появился локомотив, освещая путь мощным прожектором. Огромная махина съехала с моста, двигаясь чуть быстрее скорости пешехода. Потом мимо покатили вагоны с надписью «Южные железные дороги», громыхая по шпалам: бум-ка-туд, бум-ка-туд, бум-ка-туд . Поезд снова начинал разгоняться. Я откинул подножку и установил Ракету. Потом на прощание провел рукой вдоль руля. На мгновение я увидел промелькнувший в фаре моего велика золотой глаз, освещенный лунным сиянием.

– Я вернусь! – пообещал я.

На первый взгляд казалось, что все вагоны закрыты, но вдруг в самом конце состава я увидел вагон, дверь которого оказалась приоткрыта. Я вспомнил изуродованных коров с отрезанными головами, угодивших под поезд, несчастных искалеченных бродяг, сорвавшихся с подножек, но отогнал от себя трусливые мысли. Дождавшись вагона с приоткрытой дверью, я побежал рядом с поездом. Ступеньки находились совсем близко от меня. Вскинув правую руку, затянутую в перчатку, я крепко ухватился за металлическую перекладину, потом зацепился другой рукой и резко оторвал свое тело от земли.