Дмитрий Ничей: Последний гвоздь

– Вот и замечательно, – сказала Алиса Ниловна, взглянув на висящие на стене часы, – Как раз сейчас должен клиент подойти. К тому же по вашей части. Пойдемте, я покажу вам ваше рабочее место.

Моим рабочим местом оказался просторный светлый кабинет со стоящим посреди столом и напротив него широким креслом, в котором можно было расположиться разве что полулёжа. В общем, всё как я себе и представлял.

– Располагайтесь, – ласково улыбнулась Алиса Ниловна, – Осваивайтесь. Клиент подойдет с минуты на минуту.

И исчезла за дверью.

Я сел за стол и уставился в стоящее напротив кресло. На мгновение мне представилось, как множество людей, мелькая, поочерёдно появляются в нём. И каждый со своими бедами, проблемами, заботами. И я сосредоточенно, словно хирург, буду вытаскивать из их голов, будто бы японскими палочками хаси глубоко сидящих там годами раскормленных огромных тараканов. Внимание моё привлекла стоящая на углу стола глубокая ваза, наполненная крошечными разноцветными леденцами, завёрнутыми в прозрачную обёртку. Покрутив головой в поисках скрытых камер, я вытащил из вазы красный леденец и торопливо отправил себе в рот. М-м-м-м, вкусно. Земляничный. И вкус такой, необычный, как из детства.

Вдруг, заставив меня поперхнуться, распахнулась дверь. На пороге стояла встретившая меня в этом заведении прекрасная девушка Ксения.

– Дмитрий Николаевич, – произнесла она неземным голосом, – к вам клиент. Примете?

– Да-да, конечно, – поспешно закивал я, пытаясь откашляться.

В кабинет прошла самого обычного вида женщина и на мой приветственный жест скромно присела на самый краешек кресла.

– Здравствуйте, – сказал я тоном проповедника. Получилось уж как-то совсем карикатурно, – Меня зовут Дмитрий Николаевич. Что вас беспокоит?

– Да уж, беспокоит, – вздохнула женщина, – Дочке в школу идти. А она ни в какую. Боится.

– М-да, – многозначительно произнёс я, и выждав почти что театральную паузу, продолжил, – Можете предположить о причинах происходящего? Сами что-нибудь думаете по этому поводу?

– Да что тут думать, – махнула рукой женщина, – Старшенький наш, придурок великовозрастный. Разрушил психику ребёнку. Старшеклассники, говорит, вас там обижать будут. Убила бы гада.

– Понятно, – протянул я, – Ну да вы не расстраивайтесь. Это дело поправимое.

– Правда? – она с надеждой подалась мне навстречу.

– И не сомневайтесь, – успокоил её я, – Случай вполне обычный. Приходите-ка завтра вместе с ребёнком. Во сколько вам будет удобно?

– В три, – ответила она.

– Отлично, – сказал я, рисуя жирную тройку у себя на бумаге, – Я вас запишу.

– Спасибо вам, – сказала она, прижимая руку к груди, – Знаете, прямо гора с плеч.

Она вышла и в кабинете воцарилась тишина. Бездвижная, твёрдая, словно стекло. Меня объял ужас.

– Что я наделал? —в отчаянии подумал я, – Что я о себе возомнил? Это ведь как раз тот самый пошлый жанр, который называется трагикомедией. Когда сначала всё весело и беззаботно, а заканчивается слезами, соплями и сломанными судьбами. Куда я лезу, вообще? Обычный случай. Инженер душ человеческих. Бежать, бежать, пока не поздно.

Я запустил пятерню в вазу с леденцами. Попался лиловый. Виноградный – предположил я. Сейчас проверим.

Вдруг дверь распахнулась и на пороге снова появилась Ксения.

– Дмитрий Николаевич, – от её голоса у меня зачесалось в затылке, -Есть ещё один клиент. Вы не заняты? Возьмете?

– Возьму, – снисходительно кивнул я, – Пусть заходит. И да, женщину эту на завтра на пятнадцать-ноль-ноль, запишите ко мне, пожалуйста.

Хорошо, – вежливо кивнула Ксения и исчезла за дверью.

Я щелчком отправил леденец обратно в вазу. Следующим клиентом оказался двухметровый парень с бородой, которой бы мог позавидовать и православный священник. Пока он устраивался поудобнее в кресле, я пытался угадать какая же проблема привела его сюда. Угрызения совести после массового убийства? Вспышки неуправляемого гнева? Ан нет…

Его звали Кирилл. Он учился на выпускном курсе какого-то престижного университета и был подвержен постоянным душевным терзаниям. Похожий на беспощадного викинга, он тем не менее был натурой утонченной, и на деньги, выделяемые чуткими родителями, надоедал психоаналитикам своим бесконечным нытьём. На этот раз его угораздило по уши влюбиться в молоденькую преподавательницу. Сама ещё вчерашняя студентка, она изо всех сил пыталась казаться серьёзной, не замечая глупости и колкости, отпускаемые её двухметровыми студентами. А он, самый огромный из них, обречённо вздыхал на последнем ряду, не в силах побороть свою застенчивость. А она, вся такая неземная, чистая и в то же время желанная до умопомрачения…