Владимир Ильин: Последний гвоздь

Так, а теперь мне нужен гвоздь… Где же он, гад?.. А, вот, в дырку за подкладку кармана провалился. Иди-ка сюда, мой драгоценный!..

Я поднес его к самому носу и оглядел со всех сторон так, будто никогда в жизни не видел гвоздей. Хм, гвоздь как гвоздь. Трехдюймовый, с массивной шляпкой, из нержавеющей стали. Из тех, что на любой стройке буквально валяются под ногами. Потому что стoят они – копейки.

Но для меня данный экземпляр представлял особую ценность. И не потому, что стоимость его многократно возросла в результате транспортировки на расстояние в десятки миллионов километров.

Им я должен был закончить работу длиной почти в десять лет.

Десять лет адского труда в стоградусные морозы, в песчаные бури, почти без отдыха и выходных – и всего один гвоздь.

Сто с лишним человек, полегших костьми на этой проклятой стройке, – и всего один гвоздь.

В моей жизни было немало моментов, когда душа выворачивалась наизнанку, но никогда я не распускал нюни. А сейчас, вертя в сведенных судорогой пальцах этот последний гвоздь, я чувствовал, как на глаза мои сами собой наворачиваются слезы.

Неужели сейчас все закончится и больше не надо будет думать о том, чтo предстоит сделать завтра?! И неужели только этот тонкий кусочек стали отделяет меня от свободы, от Земли, от жизни?!..

Ладно, расслабься. А то, чего доброго, от предвкушения счастья отбросишь копыта. Как наркоман, дорвавшийся до «травки» после долгого воздержания.

Я не глядя нашарил рукоятку молотка и принялся за дело. Последнее мое дело на Марсе.

Как всегда, пришлось попотеть. Вбивать гвозди в условиях малой силы тяжести – занятие, подходящее только для мазохистов. Потому что даже самый могучий удар молотком (а точнее, кувалдой, с учетом размеров) продвигает гвоздь не больше чем на миллиметр. Вот и прикиньте, сколько ударов потребуется, чтобы вогнать в металлопластовую плиту трехдюймовый гвоздь, даже если все эти удары придутся именно по гвоздю, а не по вашим пальцам…

Конечно, если бы мы были обычными работягами, то те, кто снаряжал нашу бригаду, наверняка позаботились бы включить в комплект оборудования всякие крутые инструменты. Например, монтажные пистолеты. Чтобы мы тут не махали кувалдой до умопомрачения, словно дистрофики, вознамерившиеся стать здоровее Шварценеггера.

Но пистолетов нам не дали. Видно, побоялись. Пистолет – он ведь и на Марсе пистолет, а что монтажный – так это еще с какой стороны посмотреть… А вдруг нам пришло бы в голову выстреливать гвозди не в стройматериалы, а друг в друга?

И возмущаться этим – голяк. Спасибо, что хоть молотки да лопаты доверили. Хотя и младенцу ясно, что в качестве оружия может служить любой инструмент. А в отсутствии такового – кулаки, когти, зубы и прочие части тела. И если бы, например, мне вздумалось замочить своих коллег по строительству, то мне не потребовались бы ни кувалды, ни отвертки, ни, тем более, электропилы. Я обошелся бы и своими штатными кулаками, и действовал бы ими без особых ухищрений. По принципу: один удар – один труп. Просто надо знать те точки на теле, попадание в которые надежно отделяет душу от тела. А еще для этого требуются молниеносная реакция и хладнокровие.

Всего этого мне когда-то было не занимать. И промахов у меня никогда не было, и добивать никого не приходилось.

Вот поэтому-то я сейчас и забиваю здесь свой последний гвоздь…

Чтобы отвлечься от тошнотворно-однообразной работы, лучше всего думать о чем-нибудь своем. За десять лет я этому успел научиться.

Но сейчас, осыпая свирепыми ударами непослушный гвоздь, я не мог ни на чем сосредоточиться. Мысли мои плясали, как руки у конченого алкаша. Слишком долго я запрещал себе думать о том, что будет через полгода, через год, через пять лет. Какой смысл было бы загадывать так далеко, если каждый день было не известно, выживешь ли ты сегодня или сдохнешь?! Зато теперь, когда туманное будущее стало реальностью, ранее задушенные мечты и желания нахлынули и затопили меня с головой…

А гвоздь, как назло, не хотел влезать в плиту.

Словно не хотел, сволочь, чтобы я считал себя победителем.

Мало того, что он отказался лезть в плиту, так еще и посмел гнуться то в одну, то в другую сторону, как пластилиновый.

Что за черт? Бракованный он, что ли?

Отложив кувалду, я вновь принялся придирчиво изучать стального бунтаря.

И тут в моей голове вдруг сверкнула блестящая идея.