Горос: Долгая ночь

Я сел и принялся швырять в воду плоские камешки, пытаясь, как в детстве, выбить как можно больше подскоков. Раз… два… три… Короткие отрывистые всплески эхом разносились в тиши. Где-то на другом берегу гулко залаяла собака. Тут же этот лай подхватили с десяток других. Дурацкая собачья солидарность. По железнодорожному мосту, сияя окнами, прогремел поезд, но вскоре все снова утихло. Остались только всплески.

– Ты?.. Да ну… почему?..

Я вздрогнул – совсем уже позабыл о своей соседке. Она спала, обратив запрокинутое лицо к желтому лику луны, и говорила во сне. Но к этому ее разговору я почему-то отнесся терпимо. И вообще, мне теперь было даже приятней оттого, что я здесь не один, что кто-то есть рядом. Я снова вспомнил о Светке.

Как правило, блондинки голубоглазы. Светланка ничуть не отступала от этой нормы, скорее наоборот: ее глаза отливали прямо-таки небесной синевой. Когда я впервые увидел ее, мне она показалась такой недоступной, что очень долго не решался подойти, а лишь издали ловил каждый ее взгляд. Мы учились в одном классе, и я даже на уроки стал ходить лишь ради того, чтобы увидеть ее. А когда нам было по двенадцать лет, я нашел в себе храбрость подойти к ней и сказать: «Давай дружить?..» Когда она ответила: «Давай», – я думал, что счастливее уже и быть не могу. Наверное, прав был тогда. Уж что-что, а мозги парням запудрить у нее с детства был талант. Сколько раз потом я бросался в омут любви, но был отвергнут, а сколько пытался забыть, но она не отпускала – прекрасный дьявол. А депрессиям и стычкам с парнями из-за нее вообще не было числа. Она играла мной, но даже не догадывалась, что где-то глубоко во мне спит зверь. И она разбудила его. Высвободила! Я потом еще долго убивал всех похожих на нее. «Раз уж я стал таким, то останусь до самой смерти!» – думал я тогда. А в душе продолжал любить ее. Люблю ли до сих пор? Наверное, нет. Возможно, даже ненавижу. Но мне почему-то жутко не хватает ее, словно моя грешная душа ушла вместе с ней в мир иной!

Моя соседка по тишине вдруг проснулась. Оторвавшись от спинки скамьи, она сгорбилась, уперла локти в колени и уронила голову на ладони. Девушка долго смотрела перед собой, видимо, пытаясь поймать «убегающий» вид округи. Наконец заметила меня.

– Эй!.. Время есть? – спросила громко. – Часы, говорю, есть?

– Нет, – ответил я и, отвернувшись, снова стал швырять в воду камешки.

– Счастливый, – пробормотала она скорее себе, чем мне. Потом громче: – Ну чего там сидишь, скучаешь? Иди сюда.

Я подумал немного, потом пожал плечами, поднялся и побрел к скамейке. О черт! Вот это да! Я чуть не сказал это вслух, когда вдруг узнал «нимфу» со второго этажа. Вот так случай – третий раз! Бывает же такое! Я присел рядом, там, где недавно сидела ее подружка.

– Слушай, а тут со мной девушка была?..

– Она ушла, – ответил я.

– Ах да, точно… – Она обхватила голову руками и, помолчав, призналась. – Ох и нажралась я… Как свинья!

Она словно оправдывалась.

– Что – проблемы? – спросил я скорее из вежливости.

– Угу. Да-а, офигеть!.. – Ответ прозвучал немного громче, чем следовало. Немалую роль в этом сыграла ночная тишина. Татьяна махнула рукой. – А, ладно!.. Пошел он…

– Он? – спросил я и поймал себя на том, что отчего-то вдруг нарываюсь на откровения.

– Он, – повторила она. – Да я просто дура! Как сразу все не поняла. Он же…

Татьяна быстро прикрыла лицо ладонями, и я заметил, что она плачет.

– Я всегда была не нужна ему. С самого первого… С тех… с самого начала! – судорожно всхлипывала она, а я даже не знал, как ее успокоить.

– Все будет нормально, – неуверенно начал я.

– Нет… – Таня мотнула головой. – Нет, я… Пошел он!

Наконец она перестала лить слезы и замолчала. Молчал и я. В округе было тихо и безветренно, и казалось, что все замерло. Время остановилось. Тишину снова нарушила она.

– Скажи, ты кого-нибудь любил?

Мне стало не по себе. Вопрос бил по самому больному.

– Только по-настоящему. Ну, ты понимаешь?..

Я понимал. Но что я ей мог ответить? Да, я любил. И прикончил свою подружку после того, как она меня кинула…

– Любил. – Я опустил глаза.

– А вот представь себе, что человек, которого ты любишь, оказывается самой величайшей падлой на свете.

– Могу представить!

Это вырвалось непроизвольно и, возможно, слишком резко. Татьяна испытующе посмотрела на меня.

– Как ее имя?

– Света.

– Она красивая?

Я взглянул на нее и сразу отвел глаза. Грудь сдавило. Татьяна в лунном свете жутко напомнила мне ее. Красива ли она была? Конечно: чертовски, даже дьявольски!