Ива Одинец - Бестии

– Давай-давай!

Нат решительно втолкнула меня в вагончик-примерочную.

О да. Это моя вещь. Однозначно. Фигурка – статуэтка. А с белой шёлковой блузкой (о, с каким наслаждением я швырнула в угол жаркий чёрный пиджак!) с пышным воланом – отпад. Просто отпад.

Сквозь занавеску просунулась голова Нат. Глаза округлились.

– Ва-ау…

– Хорошо?

Подруга показала большой палец.

– Вот так и иди.

– На работу?

– А почему нет? Суббота, конец дня. Даже ваш дресс-код…

Пока я обдумывала идею, Нат исчезла. Вернулась с упаковкой колготок.

– Держи. Вот так точно можно.

Да в конце-то концов… Я что, монашка?!

И вообще… Суббота есть суббота. Если уж Тиг, директор – в джинсах…

У охраны на входе глаза – девять на двенадцать.

Да уж. В таком меня тут ещё не видели. Представляю фэйс Шахова…

Шахов косится нервно. Но молчит.

Что ж, ожидаемо. Эти ноги он видел и вне юбки. А язвить – не в его стиле.

Да плевать на Шахова.

Всё это – лишь для одного.

Но его нет.

Боже, только не говорите, что он уехал. Бывает – он срывается в командировку вот так, среди дня.

Нет, только не сегодня… Я не переживу…

Четыре часа – как в тумане. С редкими просветлениями – когда удаётся выкроить минутку открыть заветный JPEG. Не отрывалась бы… Если уж нельзя заполучить оригинал…

Рабочий день кончается в шесть. Официально. Но у дирекции не принято уходить вовремя. А значит, и секретарям раньше пол-восьмого не уйти. Но сегодня в честь праздника можно и пораньше.

Нет. С места не двинусь, пока не увижу Тига. Пока он не увидит меня.

Даже если придётся ждать до полуночи. С этим старым упырём за стенкой.

Почему он не уезжает? Разве не должны были – все вместе? В «Зелёной роще» грандиозная торжественная программа.

А если Тиг уже там?

Ну, тогда плохи мои дела. Я не вхожу в число приглашённых. Если только Шахов возьмёт…

Три ха-ха. Меня стошнит прямо на него – раньше, чем выйдем отсюда. Не понимаю – что я в нём находила…

Где же Тиг? Где?

Противно и думать, но… пора нести Шахову почту.

Положила на левый локоть папку с бумагами. В правой длинный тонкий нож для вскрывания конвертов – рукоять в ладони, лезвие в рукаве. Порезаться трудно, но если ударить в горло… Не смертельно – я уж постараюсь, скрепя сердце. И даже без крови. Но будет больно. Очень.

Перед дверью замешкалась. Очень тугая ручка. Нужна хоть одна свободная рука. Не ждать же, пока кто-то придёт. Нож не брошу. Значит…

– Разрешите?

Через плечо протянулась рука. Тонкие, длинные, как у музыканта, пальцы повернули ручку играючи, как ложечку в чашке с кофе.

Внутри прокатилась тёплая волна. Язык отнялся.

Только не оборачиваться… Увижу его глаза так близко – потеряю сознание.

На деревянных ногах, на совершенном автопилоте печатающих дефиле, прошла к столу Шахова. Давно не сокращала расстояние до метра…

Уже захлопывая дверь, услышала выдох:

– О-бал-деть…

Тихо. Нерасчётливо искренне.

Как неосторожно…

К острой радости добавился холодок под ложечкой. Шахов двадцать лет руководит всем, чем может. Мне капризы сходят с рук – пока считает, что просто капризы. Но соперников не потерпит. Тем более – конкретного кандидата. Склонен видеть то, чего нет – и ещё додумывать. Плюс нутряная злость матёрого удельного князя к блестящему молодому москвичу…

Плюхнулась в кресло. Ноги дрожат, как после десяти километров кросса, сердце стучит, как метроном, выставленный на «presto agitato» при максимальной громкости. Да тихо ты, бешеное…

Прижатые ладони унять не в состоянии. Грудь мешает.

Истерический смех. Удар ладонью по столу.

Старый упырь! О чём можно трепаться полчаса? За неделю не наобщались?

Шаги. Скрип ручки.

Пауза.

Дверь открылась.

Тиг прижимает к груди стопку бумаг, Шахов прячет в карман сотовый. В руке дипломат. Значит, не вернётся.

Остановились посреди приёмной. Всё не договорятся. Тиг у самой двери. Сейчас выйдет первым и…

И всё. Не бежать же следом.

Шахов обернулся.

– Вы свободны. Можете отдыхать.

– Спасибо. До свиданья.

Уже в развороте буркнул «До свиданья».

Тиг молча пропустил вперёд. Скрылся в проёме.

Вот и всё. Чудес не бывает.

Где же сумка… А, в столе, в нижнем ящике.

От неловкого движения ключик выпал – и потерялся на тёмном ворсе ковра. Волосы упали на лицо, сметая слёзы.

Нет, только не здесь. Не на вражеской террито..

– Что ищем?

Кресло мягко отодвинули. Со мной вместе.