Илья Одинец: Условно разумный

Шарик планеты медленно поворачивался в иллюминаторе. Красивый шарик: приятного голубого цвета, с обширными зелеными участками; на полюсах — шапки снега, на континентах — горные цепи, желто-бурые пески пустынь и равнины. Похоже, здесь есть не только жизнь, но и разумные существа: при увеличении можно рассмотреть странные пирамидальные постройки, длинную оборонительную стену и острова в форме пальмы.

— Атмосфера. Азот — семьдесят пять с половиной процентов. Кислород — двадцать три целых одна десятая процента. В незначительных количествах примеси аргона, углекислого газа, неона, гелия, криптона и водорода. Давление семнадцать таулей, температура воздуха в точке планируемой посадки двадцать семь градусов по шкале Даланда, — бортовой компьютер мигнул зеленой лампочкой. — Выход на поверхность разрешаю.

Капитан космического корабля «Грог» довольно улыбнулся и начал приготовления к посадке.

Он не сомневался: эта планета его удивит.

Ученые доказали, что время течет с разной скоростью: иногда быстрее, иногда медленнее. Раньше Семенов Андрей Сергеевич об этом не задумывался, но последние полгода всеми внутренностями чувствовал, как оно замедляет ход. Дни превращались в недели, минуты — в часы, осознание того, что так будет продолжаться еще шесть с половиной лет, только усиливало иллюзию.

— Осужденный! — донесся из коридора выкрик охранника.

Через секунду в зарешеченном окошке двери появилась угрюмая физиономия.

— Ты, в одиночке, вставай!

Андрей нехотя поднялся с кровати.

Лязгнула задвижка.

— На выход!

Семенов одернул темно-серую робу и вышел. Снаружи его ждали двое охранников в камуфляже. Один встал справа от заключенного, другой слева, и его повели по балкону второго этажа между корпусами. С одной стороны находились камеры, а если перегнуться через перила и посмотреть вниз и налево, можно увидеть, что в столовой уже начали накрывать столы.

В желудке заурчало — в воздухе витал запах жареной рыбы.

— Шевели ногами!

Резкий тычок дубинкой в бок, и Андрей сморщился — ребра взорвались болью. Несмотря на перевязку, они еще иногда ныли, и тычок явно не поспособствовал заживлению. Безмозглая гора мышц по прозвищу Дрыга хорошо его отделал… Виноват в этом сам Андрей, если бы не обращал внимания на подколки, сидел бы в общей. Но три дня назад мускулистый урод перешел все границы — оскорбил покойную мать…

"Балкон" заканчивался лестницей, однако охранники подвели заключенного не к оцинкованным ступенькам, а к одной из одинаковых металлических дверей с решетчатым окошком.

— Осужденный! — крикнул правый.

Лязгнули замки.

— Хочется верить, у тебя хватит соображалки быть паинькой, — предупредил левый, не поворачивая головы. — Это тебе не со шпаной махаться, мигом успокоят… — он не договорил, просто толкнул мужчину вперед.

Там Семенова ждали два дюжих молодца.

В этой части зоны Андрею бывать не доводилось, но о пункте назначения он спрашивать не стал — не хотел снова заработать удар. Его вели по одинаковым уныло-зеленым коридорам с лампами дневного света, засиженными мухами. Остановились у одной из железных дверей.

— Заходи.

Дверь открылась, и мужчину втолкнули внутрь.

"Не похоже на тюремную камеру, — оживился внутренний голос, — столы, стулья, кафедра, совсем как в институте. Если не считать решеток на окнах, десяток парней в робах и вооруженных охранников. Зато препод высший класс. Повезло тебе, Андрей Сергеич".

За кафедрой стояла удивительно красивая женщина.

— Проходите! — улыбнулась незнакомка.

Семенов прошел к свободному столу, сел, выждал, пока на него перестанут пялиться, и украдкой посмотрел на женщину.

Незнакомке вряд ли можно дать больше тридцати, она оказалась настоящей красавицей и походила на Анжелину Джоли: роскошные темно-каштановые волосы спускались до плеч, карие глаза смотрели открыто и слегка вызывающе. От нее исходили странные флюиды, энергетические потоки, которые Андрей внезапно почувствовал всем своим естеством. Он успел истосковаться по женскому вниманию за время, проведенное здесь, и его возбудила полная высокая грудь, обтянутая золотой материей платья.

Семенову вдруг захотелось дотронуться до соблазнительно обнаженных загорелых плеч, провести шершавой ладонью по, несомненно, мягкой коже, одним резким движением сорвать с женщины модную оболочку и наслаждаться упругой мякотью любви.