Леонида Подвойская - Алена

– Нет. Просто на поправку пошла. Раздумала я помирать.

– Молодец, Даниловна. Только не усердствуй. А ты, девочка, не потакай ей.

– Нет, что вы! – искренне заверила девушка врача. Она остановилась и смотрела ему вслед, пока тот не вошел в ординаторскую.

– Кто это? – поинтересовалась она на обратном пути.

– Хирург наш. Талант. Золотые руки у мальчика. И душа тоже.

– У мальчика, скажете тоже, – фыркнула Алёна.

– Конечно, Алёнушка! Ему-то двадцать пять всего.

– Ого! А вы говорите «мальчик».

– Ладно, внучечка, не будем спорить. Для меня он мальчик, для тебя – дяденька, а для обоих и остальных больных – Андрей Андреевич. Вот и прогулялись. И видишь – уже товарки мои проснулись. Как самочувствие, девчата? Вижу, что хорошо. А я вот решила пройтись, аппетит нагулять.

– Ты, Даниловна, сегодня и говоришь по-другому – голос прорезался.

– Сдается мне, что скоро многое будет по-другому. Спасибо, внучечка, иди к себе, а то обход скоро.

Так уж получилось, что с соседками по палате девушка познакомилась позже, чем с больными палаты Даниловны. Две девочки-одногодки попали сюда с одной и той же напастью – падучей. Как и Алёну, их тяготило нахождение здесь. Но еще больше их угнетала сама болезнь. Они и раньше подсознательно чувствовали себя изгоями, а сейчас, в возрасте первой любви, ну, первой влюбленности, когда кавалеры обходили их стороной, это чувствовалось особенно остро. И во время обхода они были хмурыми, неразговорчивыми, отвечали на вопросы уже знакомой Алёне Веры Ивановны односложно.

– Ну а ты, птаха, как? Наверное, освоилась уже? – обратилась к ней врачиха.

– Да, спасибо, все хорошо.

– Извини, но у нас с тобой маленькое… недоразумение. Где-то пропали твои анализы крови. Придется сдавать еще раз.

– Ничего, я щедрая.

– Это как?

– Ну, медсестра этой иголкой уколола, а кровь как брызнет! Я даже расстроилась – ей и на халат, и на лицо попало. А она ничего, только улыбалась, когда вытирала. «Какая ты щедрая», – говорит. Ничего, я сдам.

– Вот и договорились. Ну хорошо, девочки. Выздоравливайте.

– «Выздоравливайте», – фыркнула ей вслед Алёнина соседка – Тома, полненькая, крепко сбитая малышка. – Знает, что врет, и не краснеет.

– Почему врет? – изумилась Алёна.

– Ты не знаешь? – заговорила вторая «сопалатница» – Светлана. – Ведь наша болезнь не лечится. Мы же читать умеем. Это или проходит, или не проходит. А врачи здесь – постольку поскольку. У тебя это давно?

– Что «это»?

– Ну, приступы.

– Нет. Не было. Вот позавчера в обморок упала – и все.

– Значит, только проявилось. Плохо.

На дальнейшие расспросы девушки решили не отвечать.

– У Веры расспросишь, она и расскажет. А может, у тебя что другое.

Не добившись правды, Алёна решила наведаться к Даниловне.

Обход сегодня у взрослых проводил тот самый хирург Андрей Андреевич. Заставшая его девушка так непосредственно и восторженно рассматривала врача, что тот ее не выгнал, но вдруг засмущался и быстро закончил осмотр в палате.

– А, что понимает! Ему бы вырезать чего кусок, – разозлилась третья, неразговорчивая соседка Даниловны.

– Ну что вы! Говорят, будущее светило. Его уже в область приглашали, а он все здесь практику нарабатывает.

– Вот пусть и нарабатывает, а не лезет, куда не знает! Хирург! У меня и сахар, и давление, и черт знает что! Мне рожать нельзя из-за всего этого. А детей нет!

Алёна во все глаза смотрела на желающую родить «старуху».

– Мне тридцать два уже, еще год, два, ну три, и все!

– А что же вы… или все время болеете? – участливо поинтересовалась одна из соседок.

– Да нет. Была у меня девочка. В пятый класс уже ходила… Ты, Алёнушка, выйди из палаты. Не для детей это.

Девушка вышла и, краснея, тут же приникла ухом к двери. Потом нашла закуток в нише с телевизором, где сидела и плакала, пока не пришло время помогать разносить завтрак, а затем помогала убирать и водить больных на процедуры, получила свою порцию уколов. Увидев хлопотливую девушку во взрослом отделении, ее вызвал к себе хирург.

– Больным нужен отдых и покой, а ты все время в движении, в каких-то заботах. Тебя что, так наш медперсонал напряг?

– Ой, что вы! – всплеснула руками Алёна. – Это я сама.

Андрей с улыбкой рассматривал пациентку. Худенькая до хрупкости, но в то же время крепенькая, видно, приученная к физическому труду. Большие темно-голубые глаза. Пухлая великоватая для узенького личика верхняя губа создавала впечатление, что девушка улыбается. Что тут же вызывало ответную улыбку. Еще природа наградила девочку удивительно пышными русыми волосами. «Красавицей вырастет. Уже сейчас симпатичная, а через годика два, когда расцветет…»