Гореликова: Нереальная коллекция. Сборник рассказов

А Маруся еще некоторое время стояла, наблюдая за зеленым свечением, тащившимся за человеком, как хвост.

Только когда хвост скрылся за поворотом, кошка двинулась своей дорогой.

Впереди, у развилки коридора, стояли мамочки.

Мамочки ходили в разноцветной одежде и пахли по-разному. В отличие от врачей говорили сбивчиво, часто умоляюще. И постоянно плакали.

Слезы интересовали Марусю куда больше, чем смех. Увидев плачущего человека, подбиралась ближе и пристально вглядывалась в глаза, пыталась понять, каким образом оттуда могла вытекать вода.

Мамочки светились красным или, редко, оранжевым. Судя по всему, красный цвет причинял мамочкам неудобства, и они все время пытались от него избавиться. Оставляли красные следы везде – на банкетках, на дверях, на стенах. В первые минуты следы светились так же ярко, как и сами мамочки. Потом начинали темнеть и в конце концов превращались в темно-коричневые пятна.

Баба Маша дважды в день смывала пятна, но мамочки пачкали отделение снова и снова.

Вот и сейчас, стоило Марусе приблизиться, как люди потянули руки, наперебой стали гладить.

Красное свечение стекало с их пальцев и запутывалось в длинной белой шести.

Больше, больше, больше. Ярче.

Маруся ощущала свечение как легкий зуд на коже, однако стояла смирно. Таковы правила игры. Без обряда поглаживания Марусю не пускали туда, где ей было по-настоящему интересно – к маленьким людям.

Маленькие люди действительно были маленькими, некоторые только чуть покрупнее Маруси.

Маленькие люди постоянно лежали в своих кроватях. Многие даже не шевелились. Лежали с закрытыми глазами, но не спали, Маруся в этом была уверена. Маленькие люди тонули в половодье красок – пронзительно-синих, густо-желтых, тревожно-пурпурных.

Маруся подходила к ним поближе, обнюхивала. Потом ложилась около и смотрела на многоцветье. Таращила и таращила глаза – до тех пор, пока радуга не накрывала и ее. Тогда Маруся засыпала.

Сны ей снились веселые. Маруся прыгала среди красок, которые становились нитками. Она лапами свивала из них шары и подбрасывала вверх. Часть шаров улетали по воздуху, точно невесомые облачка, часть – раскатывались, как тяжелые клубки, по полу. Некоторые просто лопались с забавным треском. Маруся любила играть с разноцветными шарами.

Просыпалась она отдохнувшая и голодная. Выходила в коридор, где ее подкарауливали мамочки. Опять наперебой гладили и причитали. Маруся терпеливо сносила прикосновения, потому что за ними следовала вкусная еда из пакетиков. Маруся ела, а мамочки стояли вокруг и плакали.

Рано или поздно маленькие люди переставали светиться, играть с красками становилось невозможно, и их куда-то уносили. Врачи и мамочки при этом радовались, хотя мамочки снова плакали. Видимо, запас воды в глазах был неисчерпаемым.

Маруся, глядя на пустующую кровать, мимолетно огорчалась. Однако вскоре на кровати вновь появлялся маленький человек, уже другой, и Маруся начинала разматывать новый цветной кокон.

В очередной раз стерпев обязательные ласки мамочек, Маруся двинулась к двери, ведущей в комнату маленьких людей.

Большие люди почтительно расступились, кто-то открыл дверь.

Маруся никогда не заходила сразу. У нее тоже был свой ритуал. Сначала она заглядывала в палату. Поводила глазами, выискивая самую яркую кровать. Встряхивалась всем телом, при этом с шерсти во все стороны разлетались красные брызги, остатки человеческих красок. И только тогда медленно входила.

А мамочки теснили друг друга за порогом, перешептывались: «К кому?… К кому она подойдет?..»

Как обычно, Маруся не обратила на шепот ни малейшего внимания. Она вообще редко вслушивалась в человеческие слова, тех всегда было слишком много. Мягко вспрыгнула на намеченную кровать.

Маленький человек лежал на спине, безвольно раскинув крошечные ручки. Вокруг тельца змеились провода.

Маруся аккуратно переступила через них, нашла свободное место и легла.

Краски вздрогнули, точно пыльное облако от ветра, немного отступили. А потом поняли: своя, и стали наползать на белую кошку.

Маруся довольно заурчала, протянула лапу и потрогала первую протянувшуюся к ней нить.

Младенец, опутанный проводами, вздрогнул и впервые задышал самостоятельно.

Из палаты Маруся вышла под вечер. Большие люди встретили ее вопросительными взглядами. Маруся капризно выгнулась, потянулась и требовательно мяукнула.

Одна из мамочек упала перед ней на колени, схватила, потрясла.