Валерий Михайлов - Квота

Обычно малое первичное человеководческое предприятие состояло из пяти-шести женщин и одного мужчины, который их оплодотворял. Женщины вынашивали, рожали и вскармливали какое-то время младенцев, затем сдавали их заготовителям, которые переправляли их на фермы, где тех уже выращивали до возраста забоя. Такое разделение труда обуславливалось тем, что за крайне редким исключением детей на убой рожали опустившиеся люди, в основном алкоголики и наркоманы, которые не были в состоянии содержать несколько лет детей в надлежащих условиях. А чтобы этот труд был хоть сколько рентабельным, роженицам выдавали витаминно-минеральные комплексы, которые поддерживали их жизнь, способствовали рождению близнецов и ускоряли период беременности до 5 месяцев. В результате каждая женщина давала в год до восьми-десяти младенцев. На фермах детей вскармливали специальными биококтейлями, благодаря чему к пяти годам они набирали до 50—60 килограмм живого веса.

Производящие младенцев гаремы жили в окруженных высоким забором деревнях по 20—30 домов-хозяйств. Мужчины занимались охраной, а способные трудиться женщины – домашней работой. Часто детопроизводство было прикрытием для производства алкоголя и наркотиков. Пока подпольная продукция расходилась среди подобной публики, егеря закрывали на эту деятельность глаза, но тех, кто пытался прыгнуть выше головы, прикрывали.

Скупщики приезжали раз в месяц, договариваясь предварительно с деревенским старостой по телефону. В назначенное время он встречал их на КПП. После этого начинался торг, так как староста заламывал непомерно высокую цену и соглашался ее снизить только после того, как уставшие от безрезультатных торгов скупщики обещали уехать и внести его в черный список.

Когда стороны приходили к соглашению по цене, выносили похожих на раздутых кукол младенцев. Их осматривал врач. Если они соответствовали стандартам, им давали снотворное и грузили в машину, а если нет, отбраковывали. Иногда это становилось причиной еще одного дурацкого спора. Самое интересное, что старосты понимали, что ничего своим упорством не достигнут, но каждый раз устраивали цирк по одному и тому же сценарию.

Скупка детей была явлением временным, так как каждая более или менее конкурентоспособная человеководческая ферма спешно обзаводилась своими производителями, которых по баснословной цене приходилось закупать за границей. Но игра стоила свеч, так как по мере улучшения жизни в стране изменялись и требования к продуктам питания, а особенно к такому деликатесу, как человеческое мясо. Время колбасы из бомжатины прошло, и все надеялись, что навсегда.

Романа тошнило от одной только мысли о торговле детьми, но он не стал спорить с отцом, так как при всех ее недостатках эта работа имела один огромный плюс: Для ее выполнения требовался переезд на контролируемую егерями территорию, а там было значительно сытнее и безопасней, чем на передовой.

Не смущала Романа и необходимость регистрации на новом месте жительства, так как егеря отслеживали и ликвидировали только тех, кто был замечен в нападении на их собратьев по службе, а Роман с отцом были достаточно разумны, чтобы не участвовать в подобных операциях.

Надо было срочно определяться с жильем, и вскоре Роман нашел дом в поселке Красный в 20 километрах от базы егерей. Это было зажиточное крестьянское поселение со своим коровником и свинарником. Там же было овощное хозяйство, выращивающее клубнику, помидоры и огурцы. Все это, разумеется, охранялось. В основном бывшими егерями. Располагался Красный на берегу судоходной реки, среди лугов. До федеральной трассы было 15 километров асфальта. Лучшее место трудно было найти.

Дом, который присмотрел Роман, находился на пригорке на окраине поселка. Он был относительно небольшим, всего 3 спальни, и требовал ремонта, но в нем было что-то неуловимое от дома детства, и Роман готов был купить его, практически не торгуясь.

Продавцом была женщина 35 лет. В доме жили ее родители, но недавно они умерли, и она решила избавиться от дома.

– Извините, но это голый номер, – сказала она Роману, когда он пришел на встречу.

– Почему?

– У вас на лице написано, что вы браконьер. А Палыч вас терпеть не может с тех пор, как браконьеры убили его семью. Так что он ни за что не одобрит сделку.

По недавно принятому закону сделку должен был одобрить глава местной администрации.

– А если я его уговорю? – спросил Роман.