Поль Монтер - Джулиан

– Не трудитесь, барон. – бледный от гнева, произнес Эрик, поднимаясь с места.

– Вот и проваливай, в твоих услугах здесь никто не нуждается. – Ехидно бросил Сезар.

Лоран резко остановился возле самой двери и окинул высокомерным взглядом сидящих за столом.

– Как знать, досточтимые сеньоры, может статься, вы будете умолять меня об одолжении, и я с удовольствием напомню вам сегодняшнюю встречу.

Господа на минуту опешили от неслыханной дерзости. И только когда дверь за шевалье захлопнулась, компания возмущенно загудела. Видали? Каков наглец! Надо бы проучить паршивого служку как следует, чтобы впредь знал свое место. Эти жалкие людишки подчас вовсе теряют ум, стоит им выпить лишнего. Паршивый голодранец, его счастье, что никому неохота покидать уютное место. Надо будет все же указать нотариусу, чтобы приструнил своего работника или попросту погнал его взашей. Пусть околевает с голоду!

Отчаянная злоба, от которой все тело Эрика пылало, словно в огне, сослужила ему отличную службу. Он перестал замечать промозглую сырость и быстро прошел больше половины пути. Но стоило ему оказаться далеко от города, как возмущение уступило место тоскливой опустошенности. Ему предстояло направиться в предместье и, стало быть, провести под моросящим дождем немало времени. Как назло, ни одной повозки или крестьянской телеги не встретилось ему по дороге. Эрик скрестил руки под тяжелым от влаги плащом, в надежде хотя бы немножко защитить себя от холода. Башмаки скользили по раскисшему снегу, которого в предместье оказалось больше, чем в городе, чулки успели вымокнуть почти до колен. Когда он наконец добрался до нужного дома, походил на утопленника, чудом выбравшегося из реки. Хозяин жалкой лавчонки хмуро и недоверчиво просмотрел бумаги. Видно, известие вовсе не обрадовало его и, швырнув на прилавок десять су, он поспешил выпроводить посыльного за порог, даже не предложив стакан вина.

Выйдя на дорогу, Лоран взглянул на свинцово – серое небо, что так немилосердно к одиноким путникам, на дорогу, что тонула в опускавшихся на землю сумерках, и горестно вздохнул. За что Господь и Святые так прогневались на него? Отчего с самого детства его преследует такая жалкая участь? Пожалуй, упади он без сил прямо на дороге, не найдется ни одного доброго человека, чтобы протянуть ему руку помощи. Если Эрик помрет от простуды, дядя только обрадуется, что одним ртом стало меньше. Компания знатных прощелыг и вовсе не вспомнит, что им когда – то встречался дерзкий юноша. Наверное, только младший братишка искренне станет горевать, хотя это событие вряд ли заставит его страдать дольше положенного срока траура.

Шевалье медленно брел по дороге, опустив плечи, к чему спешить? Даже бегом до вечера ему все равно не поспеть в город. С десятью су напроситься на ночлег к крестьянам? Хм, сомнительное удовольствие – провести ночь в амбаре на соломе. Эрик стал напряженно прислушиваться, возможно, ему повезет встретить повозку и за несколько монет домчаться домой. Ему пришлось остановиться и, опершись одной рукой о ствол кривоватого вяза возле дороги, он с отчаянием увидал, что подошва правого башмака едва держится. Силы небесные! Несчастный башмак походил на диковинного зверя, что широко разевает пасть от голода. Час от часу не легче! Так он и вовсе не дойдет до дому, у него даже нет бечевки поправить дело. Эрик беспомощно озирался, но на земле валялись лишь мокрые тощие ветки да засохшие травинки, что обронили возчики соломы.

Дорога по – прежнему была пуста, до крестьянских домов далеко. И вдруг за деревьями Эрик увидел смутно белевшее здание. Проклятый дом на лугах! Да – да, точно, это особняк, о котором с такой ненавистью болтали дядюшка и старуха кухарка. А не рискнуть ли забраться внутрь? Вряд ли через двадцать с лишним лет его охраняют. Вот умора, если там найдется моток веревки для починки башмака, хоть какая – то польза от заброшенного дома. Лоран улыбнулся – отличная мысль, он не верил ни единому слову страшных рассказов, окружавших дом на лугах. Даже если там и собирались отступники и служили черные мессы, их давно казнили. Особняк пуст, а людской страх и наивная вера в нечисть надежно сохранили обитель греха в неприкосновенности.

Шевалье, прихрамывая, бодро направился вперед. На воротах чугунной ограды красовался внушительный замок, от времени он словно прирос к прутьям, пожалуй, его не открыть и ключом, если бы таковой и имелся. Недолго думая, ловкий и сильный парень подтянулся на руках, уцепившись за вычурные прутья ограды, и вскоре оказался на дорожке, ведущей к парадному входу. Скульптуры, прежде украшавшие садовую аллею, были разрушены временем и непогодой, а уцелевшие на постаментах статуи напоминали мертвецов, поднятых из могил.