Алексей Смирнов - Пешком и проездом. Петербургские хроники

– Иди, ты еще наешься.

Еще режиссер – сомнительного, между нами, вида – ввел в либретто двух птичек. Вероятно, это случилось в минуту особого наития при расслабления после репетиции. Они выполнили неясную функцию.

Когда все закончилось, я хотел уйти, но меня выудили из массы пальцем и заорали:

– Мужчина, помогите унести декорацию!

Я помог. Пронес ее шагов двадцать за дверь, я услышал:

– Куда вы понесли декорацию, черт побери? Пусть стоит, где стояла!

Стоит, где стояла. Обошлось без перемены декораций. Надо ставить Чернышевского – тогда не обойтись, ее унесут.

Судьба бабушки осталась туманной. Ее никто не вынул, и она плавно вступила в обмен звериных веществ и инстинктов.

Дочке сделали в гимназии подарок: билет на Диво-Остров (Крестовский) с аттракционами, где два часа можно кататься на любом, штук пятнадцать на выбор. И еще несколько билетиков на один, тоже по выбору.

Ура, у нас каникулы. Мы пошли. Она полностью фанатеет от этих качелей и горок – в отличие от меня.

Петушиный год начался для меня по-петушиному: из меня приготовили коктейль, то есть cock-tail, петушиный хвост, если читатель не из команды Знатоков.

Вообще, есть в этом некий отзвук альтернативной реальности. Давным-давно отца приглашали в отряд космонавтов. И, не заболей он хуже некуда, еще неизвестно, как все повернулось бы…

Короче говоря, там есть увеселение по имени «Шейкер». Я имею в виду увеселительный парк. Он в списках не значился, ибо дочка мала еще для него и ждет, когда дорастет до ста сорока сантиметров. Тогда – милости просим.

Я уже говорил, что ненавижу качели с летучими каруселями, боюсь высоты. Но перед ребенком-то стыдно! Поэтому я прокатился на Колесе Обозрения; потом на высоте двух-трех метров катил по монорельсу в какой-то машинке, усиленно работая педалями. Потом покружился в скучном чайном приборе.

Но это все семечки по сравнению с Шейкером. Сажают в кресло. Закрепляют скобой. Плавно раскручивают под скрипочки, а потом музыка резко меняется на бешеную, и с креслом происходит примерно то, что с аппаратами, в которых оказывался 007. Оно переворачивается целиком, вращаясь в нескольких плоскостях и с недюжинной силой швыряя тебя то центробежно, то центростремительно. Это, в общем, не карусель. Это забава особого типа. Я, однако, постоянно твердивший, что в жизни не залезу в Шейкер, продемонстрировал ребенку, что папа, знаешь ли, тоже не промах – а ты думала иначе?

Заборчик перед Шейкером был украшен символами того, что из вас может вылететь – кошелек, вставные челюсти, очки, созревающий плод, ключи. Все это рекомендуют оставить взволнованным родственникам. Я бы дорисовал еще многое: бессмертную душу, фекалии, спираль, Эспераль…

В Шейкере у меня родилось абсолютно новое, однако совершенно точно матерное слово. Но я его забыл. Сразу после Шейкера. Я украдкой поглядел на девушку, сидевшую рядом. У нее было какое-то донельзя огорченное лицо.

Шатаясь, я спустился к ребенку, который показывал мне большой палец. Мои же пальцы после поручней не гнулись, хотя средний оживал быстрее прочих.

Туда хорошо идти после обеда, напившись пива, при большом стечении публики.

Теперь я не кто-то, а Гоголь-Моголь. Во мне все поменялось местами. И где теперь мозги – не найду, да и страшно искать.

Однажды одноклассница позвала мою дочерь на день рождения. 10 лет. В питерское кафе «Манилов».

Ну, отвел ее туда на три часа. Там родительница была, новорожденной. Так что, думаю, ничего страшного.

Веду обратно.

– Чем, – спрашиваю, – занимались?

– Конкурсы были, – говорит. – Клоуны устраивали. У них программа специальная.

– Например?

– Ну, например, конкурс на Лучшую Принцессу. Подкладывали на стул грецкие орехи, и надо было попой сосчитать, сколько их там.

Мне захотелось вернуться и побеседовать с клоунами, но мы уже слишком далеко отошли.

– И ты выиграла?

– Не, я проиграла.

Ну, еще бы. Ведь гимназия элитная. Даже мальчики участвовали в конкурсе на Лучшую Принцессу, и тоже выиграли, как и все остальные девочки, а нам куда, мы разночинцы.

Я думаю, кафе не случайно назвали «Маниловым». Манилову запросто могла прийти в голову такая мечтательная игра. И Чичиков поторопился заехать к нему со своей мертвечиной. Иначе увлекся бы так, что и забыл бы про миссию. Уехал бы окрыленный, но не дальше Ноздрева. Тогда уж название впору менять: «Обломов».