Алексей Смирнов: Пешком и проездом. Петербургские хроники

Фотограф Евгений Горный

© Алексей Константинович Смирнов, 2017

© Евгений Горный, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4474-0445-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это книга о Петербурге, потому что все, о чем в ней рассказано, было замечено и пережито на его улицах, в его магазинах, музеях, кафе и дворах, в историческом центре и новостройках. Это личные впечатления и суждения автора, которые целиком и полностью остаются на его совести. Автор может поручиться только в одном: в их абсолютной достоверности. Хотя его точка зрения безусловно ограничена стенками отдельного черепа.

Это не справочник и не путеводитель. Даже не панегирик. Здесь не описываются достопримечательности и памятные места, не ведется рассказ об истории города и его выдающихся гражданах. Город, описанный в ней, непричесан и будничен. Зато он живой и постоянно в движении. В нем действуют случайные прохожие и городские сумасшедшие, продавцы и кондукторы, собаки и кошки. Эрмитаж знают все, но ни в одном путеводителе не описана почта, трамвай или кладбище.

Это здесь и сейчас. И еще вчера. И немного позавчера. Звонит будильник, мы встаем и выходим на улицу. Настроение у нас – как повезет. Счастливого пути!

Развлекались.

Сочиняли каверзные вопросы о Петербурге. Для французских приезжих, средних учащихся. Из вводной следовало, что они ни черта не знают.

Что топчет Медный Всадник?

– Змею

– Черта

Дальше я назвал «merde», и жена сказала, что, не будь там совсем высоких гостей, она бы так и пометила, но нельзя.

В честь какого великого француза названа набережная?

– Робеспьера

– д’Артаньяна

– Гильотена

(На этот вопрос французы почему-то дружно отвечали: Гильотена!)

Чем в Петербурге отмечают полдень?

– Пушечным выстрелом

– Выстрелом из пистолета

– Народным гулянием

Какими ночами знаменит Петербург?

– Белыми

– Голубыми

– Розовыми

Между прочим, получился триколор. И у них такой же. Народы не без братства.

Меня спросили про белые ночи. Как мы тут к ним относимся.

За нас не скажу, не имею понятия, могу исключительно про себя.

Ночи эти, конечно, не вовсе белые. Они больше сумеречные-белесые, неопределенно-пограничные. Как и сам город – ни богу свечка, ни черту кочерга. Они так тихо подкрадываются, что я не замечаю. Однажды выглядываю и вижу – ага, светло. Ну и ладно! Отношение спокойное.

Для возбуждения нужен катализатор в виде какого-нибудь гостя. Вот приезжала ко мне, помню, столичная подруга, так она все дивилась на полуночном вокзале: надо же, белый день. Ну, и я за компанию проникался: действительно. А так подолгу не замечаю, как и музеи, мимо которых езжу.

В белые ночи народ вылезает глазеть на разводящиеся мосты.

Я больше привык на них жаловаться. Метро не работает, мост развели – беда. Однажды я просидел часа два в машине, аккуратно затормозившей перед мостом Александра Невского. Тут его и развели. Я любовался на эту громаду в сильнейшем раздражении. Давно было дело, по юности; еле сбежал из каких-то случайных гостей и был рад, что дешево отделался.

На Неве, конечно, нынче бывает весело. Ходят, галдят, мусорят. Любуются водным лазерным шоу. Ну, а где-нибудь на Фонтанке или Крюковом канале ничего, полагаю, не изменилось со времен Федора-Михалыча. Хочется наполниться легкой грустью и выстрелить себе в цилиндр или выпороть кого-нибудь на Сенной.

Гуляем мы с маменькой по Невскому, к нотариусу. И прямо рядом заприметили музыкальный магазин «Настроение». А мне туда надо.

Решили завернуть после, когда все закончим.

И потеряли.

Ну нет его, магазина «Настроение»!

Маменька, весьма вежливо опираясь на трость, обратилась к своей ровеснице – женщине лет 70-ти.

– Вы модная женщина! – расцвела та. – Вы модная, чудная женщина! Нет, – немного погрустнела она при виде лица маменьки. – Я живу здесь сорок лет. Здесь никогда не было никакого Настроения. Я скажу вам больше, как своей, – она подалась вперед. – Там, на другой стороне, прямо напротив, тоже не бывает Настроения.

Владимирская площадь к ночи преображается и являет миру свою армагедонью суть. Образуется картина, достойная прохановского пера.