Алексей Смирнов - Прощание с Гербалаевым. Житейские хроники

Фотограф Александра Смирнова

© Алексей Константинович Смирнов, 2017

© Александра Смирнова, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4474-0514-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Капиталистическая экономика нарушила линию моей жизни, превратив ее в ельцинскую Загогулину. Которая вот такая, понимаш.

Без этого я бы остался средненьким дохтуром при медсанчасти Кировского завода. Именно туда, под конец ординатуры, планировал отправить меня главный невропатолог Питера профессор Скоромец. Но я принял иное решение, и накатанная магистраль сменилась подозрительной одноколейкой.

Будучи, можно сказать, ровесником всего нового, я вздумал попытать счастья в рыночной медицине. Всякий бизнес мне, однако, противопоказан. Но в 1993 году я этого не знал. Фабрика Здоровья рухнула, а я, напоровшись на Гербалайф, возликовал. Дело казалось новым, касалось здоровья, выглядело нехитрым, и я засучил рукава.

Мне долго не хотелось об этом рассказывать, но потом я подумал, что стыдиться, в общем-то, нечего. Я очень хотел состояться и проявиться, так что порыв был правильный, а вот точка приложения – нет. Вообще, бывало весело.

Театр начинается с вешалки.

Главное – заманить клиента на свою территорию, а там уж горе побежденному.

Презентация – мероприятие оглушительное, эмоциональное, зрелищное, обезоруживающее. Мы, супервайзоры (именно так, не супервизоры) скидывались и снимали приличные залы для коварных манипуляций.

Был у нас такой Володя, брал ключи. У вахтерши.

Всякий раз, когда приходил, бабуля его строго спрашивала: «Кто?»

«Гербалайф», – отвечал Володя.

И бабуля успокаивалась.

Однажды Володя куда-то делся, и ключи пришлось брать кому-то другому.

Явился он, предстал перед бабушкой. Та, как обычно, лезет со своим «кто».

«Гербалайф», – говорит этот самозванец, дерзко и высокомерно.

Бабушка выдалась бдительная, сталинской школы.

– Не надо мне тут, – рассердилась она. – Гербалаева я знаю. А вы не Гербалаев.

Был и, наверное, есть такой Виктор Певзнер.

Очень, очень деятельный предприниматель, видный продавец Гербалаева с замечательной личной историей-результатом.

Об этом результате он рассказывал на всех презентациях.

Еще до всякого Гербалаева он угодил в автоаварию, откуда его вырезали автогеном и свезли поправляться или умирать – как он захочет.

Певзнер клялся, что его собирали и сшивали по кусочкам. У него нарушилось решительно все – зрение, терморегуляция, рассудок. Когда явился шестикрылый Гербалаев, Певзнер высмеял его и обошелся чуть ли не на манер обитателей несчастного Содома, которые возымели некие планы касательно ангелов.

Но потом прислушался к откровениям, поел и стал редкостный молодец.

Понес слово божье в народ. Публика попадалась доверчивая, да не настолько, насколько хотелось Певзнеру.

Тогда он принес фотографию. Мы все носили фотографии: до и после. Для наглядности результата. У кого-то лишай был и не стало, у кого-то живот втянулся, у третьего рога обломились, а один даже подрос. Вот и Певзнер подсуетился, приволок снимок: лежит весь загипсованный и забинтованный, со свекольным фингалом, с раздробленным носом.

Тут все, понятно, заахали.

Одно смущало: кто же его таким сфотографировал, когда про Гербалаева никто и не слышал? Удивительная дальновидность.

Этот же Певзнер рассказывал:

– Иду я как-то по Каменноостровскому проспекту. И тут меня начинают вербовать какие-то новообращенные в единого Гербалаева бабушки. Я расстегиваю плащ, под плащом – значок: World Team.

Это такое высокое звание среди Гербалаевых, Уорлд-Тим, Мировая Команда.

– Я, – говорит Певзнер, – Уорлд-Тим уже давно.

И бабки переругались.

– Пошли отсюда, – говорит одна. – Ты что, не видишь, что это Волк-Тим?

Мой дядя активно ненавидел Гербалаева.

Инженер-самолетостроитель, в начале девяностых он остался без работы и собирал по Москве пивные бутылки.

Естественно, на него начали охоту.