Натали Якобсон - И имя ему Денница

Всего-то и нужно было ткнуть пальцем в середину, где расположился иероглиф, чуть более крупный по размеру, чем все остальные, но его уже не было. Не мог же он уползти, будто скарабей. Юноша недоуменно смотрел на то место, где знак только что был. Казалось, что все иероглифы теперь припорошены чем-то коричневым, похожим на толченую гвоздику или запекшуюся кровь. Здесь просто мало света и мало воздуха. Таор ощутил легкое головокружение. Затем четко различил в тишине взмахи крыльев.

– Здесь кто-нибудь есть кроме нас?

– Вряд ли, – с нажимом заявил верховный жрец и, тем не менее, настороженно оглянулся, как будто ожидал, что некий свидетель пойдет прямо за ними. – Наверное, тебе становится скучно вдали от людей. Ты ведь привык постоянно находиться с войском.

– Я ни на что не жалуюсь. С тех пор, как я вернулся с войны, здесь во дворце все сильно изменилось, даже не обстановка, сама атмосфера. Вначале это было непривычно, но теперь мне здесь стало нравиться, как будто я, наконец, оказался дома.

– А вот другие все бы отдали, чтобы отсюда сбежать, но бежать в сущности некуда. Изменения, как зараза, из столицы перекидываются во все дальние уголки, а потом и за пределы страны.

Таор не боялся перемен и не собирался выступать против них подобно тем, о ком были сделаны предостерегающие записи. Во-первых, он никогда и ни в чем не стал бы противиться указу фараона, ведь, по сути, правитель, сидящей на троне, это единственный бог для своего народа, только он имеет права отдавать приказы, говорить, что правильно, а что нет, удел подданных – подчиняться ему. Ведь недаром правитель Египта почитается представителем богов на земле. Во-вторых, юноша не был особо религиозен. Боги в различных храмах, сколько бы их не было, существовали для него, как нечто само собой разумеющееся, но неодушевленное. Люди поклонялись им, приносили дары жрецам, совершали обряды, но все это больше было похоже на фон, окружающий истинную власть, не божественную, а царскую. Тем сильнее Таор оказался поражен, когда увидел во дворце живое создание, подобное тому божеству, которое верующие способны описать лишь в словах. Даже статуй таких не было. Божество воплоти. Таор не знал, с кем или с чем его сравнить.

– Ты когда-нибудь был влюблен?

Вопрос жреца удивил его.

– Не припомню такого, – честно признался Таор.

– Тогда странно, как молодой человек вроде тебя, которому не любопытно ничего, кроме военного искусства, может поступать так великодушно.

Таор непонимающе уставился на него.

– В день, когда тебя чествовали, как победителя, ты производил впечатлению влюбленного, который готов отказаться от всех наград ради одного определенного объекта или хотя бы его внимания, – мудро пояснил жрец.

– Ничего подобного, – Таор резко обернулся через плечо. Ему снова послышалось, что где-то взмахнули крылья.

– Объясни мне это: ты возвращаешься с победой и военными трофеями, ты можешь просить о богатстве, о собственном продвижении на самую вершину, хоть о руке царевны, если пожелаешь, но… в миг своей славы ты попытался растоптать сам себя, попросил о том, за что тебя могли лишь наказать – о благе для других, для своих же врагов, если быть честным.

– И что с того? – искренне изумился Таор. Зачем снова и снова возвращаться к событиям прошедших дней? Они его больше не волновали. Он получил удовлетворение своей просьбы.

– Нормальный человек смог бы тебя понять, если бы, скажем, ты был восхищен всеми уведенными в полон женщинами настолько, что решил забрать их в свой гарем, не делясь ни с кем.

– У меня нет собственного гарема.

– И даже нет желания его иметь?

– До сих пор я обходился.

– Почему же?

– Я считаю, воздержание закаляет волю. Физические страсти делают людей слабыми. Хуже всех воинов оказываются те, что ищут по ночам внимания шлюх.

– Но сейчас ведь не война, ты мог бы расслабиться.

– Я предпочитаю держаться в форме.

– Ты здесь такой единственный, – многозначительно заметил Мерира. – Все остальные люди, каких я знаю, ведут себя иначе. Многим нравятся, как девушки, так и юноши. А ты довольно красив. Царские дочери засматривались на тебя. Хочешь узнать, в каких словах они тебя хвалили?

– Нет, – Таор больше хотел спросить о золотом создании, которое видел вначале в тронном зале, а потом на жутком ночном празднестве, но разумно ли снова заводить эту тему, если ему уже не ответили. – А у Эхнатона нет еще одной взрослой дочери, которой меня еще не представили?