Линкольн Чайлд - Голубой лабиринт (ЛП)

— Нордической, — подсказал агент.

— Да, именно это слово. Но в то время, про которое я говорю, Адлер был занят другими делами. Он тратил много времени, проводя исследования.

— Исследования чего именно?

— Я не знаю. Но бумаги, которые он читал, были старыми. Научные и химические формулы. А потом он уехал в Америку.

— Когда это было? — спросил Пендергаст.

— Год назад.

— Почему он ушел?

В первый раз уверенный взгляд Фабио дрогнул.

— Вы явно не хотите рассказывать мне об этом, — осторожно прощупал почву Пендергаст. — Вы сказали, что у Альбана были планы. И эти планы были связаны со мной, не так ли? Месть?

Фабио ничего не ответил.

— Нет никаких причин сейчас это отрицать. Он собирался убить меня.

— Я не знаю подробностей, o senhor . Но, да, я считаю, что это как-то связано с... возможностью не просто убить вас. А что-то похуже. Он очень тщательно скрывал свои планы.

В последовавшей тишине послышалась череда металлических щелчков: один из охранников возился с винтовкой. Фабио продолжил рассказ:

— Когда Адлер вернулся, он изменился. Гора, казалось, упала с его плеч. Он направил свое внимание на две вещи: руководство фавелой и Даника Игленд. Она была старше него, ей исполнилось двадцать пять лет. Но он восхищался ею, его тянуло к ней. А ее к нему, — Фабио пожал плечами. — Кто знает, как эти вещи происходят, cada ? Однажды они поняли, что влюблены.

Услышав последнее слово, Пендергаст резко выдохнул через нос, что прозвучало, как усмешка.

— Отец девушки узнал о ее работе в фавелах и решительно не одобрил ее, потому что опасался за ее жизнь. Она держала свой роман в секрете от всей своей семьи. Сначала Даника не спешила переезжать к Адлеру, но она провела много ночей в его доме, далеко от особняка своего отца, в закрытой общине в центре города. И тогда Адлер узнал, что Даника беременна.

— Беременна, — повторил Пендергаст вполголоса.

— Они втайне поженились. Между тем, Адлер стал одержим идеей захвата власти в фавеле. Он считал, что под его руководством она могла бы стать чем-то совершенно иным, перестать быть неорганизованными трущобами. Он верил, что может превратить ее в нечто экономичное, эффективное… и организованное.

— Я не удивлен, — отозвался Пендергаст. — Фавела была прекрасным местом, чтобы организовать и запустить в ней свой план по обретению господства. Это была неплохая замена тому, что было разрушено в городе Нова-Годой. Государство в государстве, лидером которого, разумеется, должен был быть он.

Глаза Фабио снова сверкнули.

— Я не знаю, что тогда происходило в его голове, senhor . Все что я могу сказать тебе, так это то, что за очень малое время он создал хитроумный план переворота в Городе Ангелов. Но кто-то передал его план О'Пунхо и его банде. Кулак знал, что Ангел Фавел была любовницей и женой Адлера, и он решил действовать. Однажды ночью он и его люди окружили дом Адлера и подожгли его. Сожгли его дотла. Сам Адлер в тот момент был далеко... но его жена и нерожденный ребенок погибли в огне.

Пендергаст ждал в тишине, чтобы услышать остальную часть истории, от которой его отвлекала и собственная боль. Последние слова о том, что жена Альбана и его нерожденный ребенок сгорели заживо, не выходили из его головы.

— Я никогда не видел такой всепоглощающей кровожадности, как у Адлера, — продолжил Фабио. — Притом, кровожадность эта была лишь внутри — внешне с ним, как будто, и вовсе ничего не произошло. Но я знал Адлера и мог прочесть, что все его существо стремится к мести. Он хорошо вооружился и направился к укрепленному комплексу О'Пунхо в одиночку. Я был уверен, что его убьют. Но там… там все было иначе. Он устроил там настоящую кровавую баню, и она была такой жуткой, что я никогда даже вообразить себе не мог ничего такого. Альбан убил Кулака и всех его прихвостней. В одну ночь он в одиночку уничтожил все руководство фавелы. От того комплекса кровь бежала вниз по уличному водостоку более чем на полмили. Это была ночь, которую фавела никогда не забудет.

— Естественно, — сказал Пендергаст. — Он пожелал превратить фавелу во что-то бесконечно большее — и бесконечно худшее — нежели то, чем она уже была.

На лице Фабио отразилось удивление.

— Нет. Нет, ты совсем не понял то, что я пытался тебе объяснить. Что-то в нем сломалось, когда его жена и ребенок были убиты. Я не говорю, что я смог понять его, но что-то внутри него изменилось.

Очевидно, Пендергаст продолжал буквально излучать недоверие, потому что Фабио продолжил с возросшей горячностью: