Линкольн Чайлд - Голубой лабиринт (ЛП)

— Он был довольно оригинальным джентльменом, — заметил Огилби, просматривая документы. — Ах, да. Сегодня необходимо уточнить еще один пункт. Это насчет той частной парковки на Дофин-Стрит, которую вы продаете.

Пендергаст вопросительно приподнял брови.

— А именно, касательно тех ограничений, которые вы добавили в договор листинга.

— А что с ними?

— Так вот... — адвокат коротко хмыкнул и замешкался. — Формулировки, которые вы внесли, скажем так, необычны. Например, эти пункты, запрещающие любые раскопки ниже уровня земли. Что автоматически исключает любое возможное строительство и значительно снизит цену, которую вы получите за недвижимость. Вы уверены, что это именно то условие, которое вы хотите оговорить?

— Я уверен.

— Тогда прекрасно. С другой стороны… — он потер свои пухлые руки, — мы и так получили довольно впечатляющую сумму — я почти что боюсь сказать вам, какую.

— Я бы и не хотел, чтобы вы называли ее мне, — Пендергаст просмотрел лист, который адвокат передал ему. — Все, вроде бы в порядке, спасибо.

— В таком случае, я вас покину. Вы удивитесь, сколько бумаг образуется при ликвидации активов в таком большом масштабе!

— Увидимся с вами позже, — сказал Пендергаст.

Они спустились с крыльца и остановились возле автомобиля адвоката. Огилби поставил портфель и зонтик на заднее сиденье, затем остановился, чтобы оглядеться.

— И каково же имя новой застройки? — спросил он.

— Поместье «Кипарисовая аллея». Шестьдесят пять мезонетов и тридцать шесть лунок для гольфа.

— Звучит ужасно. Мне интересно, что старый семейный призрак скажет об этом .

— И в самом деле, интересно, — согласился Пендергаст.

Огилби хмыкнул. Затем, открыв водительскую дверь, он оглянулся.

— Я прошу прощения. Могу я вас подвезти в город?

— Не волнуйтесь, я об этом позаботился, спасибо.

Пендергаст и Констанс наблюдали, как адвокат сел в машину, махнул рукой и уехал вниз по дороге. И только тогда Пендергаст направился вокруг дома. С его задней стороны находилась старая конюшня, выкрашенная в белый цвет, превращенная в в гараж с несколькими отсеками. В стороне стоял винтажный «Роллс-ройс Серебряный Призрак», отполированный до бриллиантового блеска, — включая и безбортовой прицеп.

Констанс посмотрела на Пендергаста, затем на «Роллс» и снова вернула взгляд.

— По большому счету, мне ведь не нужны две машины? — с легким призраком улыбки спросил он.

— Задумался о продаже, — констатировала Констанс. — Но ведь сказал обоим — и мистеру Бартлетту, и мистеру Огилби — что позаботился о нашей транспортировке обратно в Новый Орлеан. Мы ведь не собираемся отправиться туда на эвакуаторе, не правда ли?

В ответ Пендергаст шагнул к гаражу, отпер и открыл один из отсеков, и подошел к автомобилю, накрытому брезентом. Под брезентом оказался красный «Родстер» с низкой посадкой и открытым верхом. Он слабо поблескивал в тусклом интерьере.

— Хэлен купила ее перед нашей свадьбой, — пояснил Пендергаст. — «Порше 550 Спайдер» 1954 года.

Он открыл пассажирскую дверь для Констанс, а сам скользнул на сиденье водителя. Вставив ключ в зажигание, он повернул его и автомобиль взревел.

Они выехали из гаража, и Пендергаст вышел лишь для того, чтобы закрыть и запереть за собой отсек.

— Интересно… — начала Констанс.

— Что именно? — переспросил Пендергаст, когда вернулся за руль.

— Ты лишил себя всего, что было куплено на деньги Иезекииля.

— В меру своих сил, да.

— Но, очевидно, что у тебя еще многое осталось.

— Это правда. Многое из этого всего появилось независимо от моего деда, могилу которого я должен посещать каждые пять лет. Все оставшееся позволит мне сохранить квартиру в Дакоте и, в целом, продолжать жить тем же образом жизни, к которому я привык.

— Как насчет особняка на Риверсайд-Драйв?

— Я унаследовал его от моего великого дяди Антуана. Или, как ты привыкла его называть, доктора Ленга. Естественно, наряду с его обширными инвестициями.

— Естественно. И все же это все весьма любопытно.

— Интересно, Констанс, к чему ты ведешь свою мысль?

Констанс лукаво улыбнулась.

— Ты избавился от активов одного серийного убийцы — Иезекииля — оставив активы еще одного: Еноха Ленга. Разве нет?

Повисла пауза, в течение которой Пендергаст обдумывал сказанное.

— Я предпочитаю лицемерие нищете.

— Если вдуматься, то в этом есть логическое обоснование. Ленг заработал свой капитал не на убийствах. Он нажил его, спекулируя на железных дорогах, нефти и драгоценных металлах.