Роберт Маккаммон - Ящер

Топь не пугала Ящера. Это, естественно, не означало, что он вознамерился стать закуской для аллигатора. Вовсе нет. В глиссере он держал два багра, дубинку истыканную торчавшими словно иглы дикобраза гвоздями, двухствольный дробовик, бэнгстик и веревку. А также приличный запас еды, воды и бензина. Болото - хитрый зверь, оно усыпляет тебя, заманивает в ложные протоки и выблевывает полосу грязи под киль твоей лодки, когда ты думаешь, что внизу шесть футов воды. Паника здесь означает смерть. В туристический сезон Ящер зарабатывал немного лишних денег, показывая салагам-новичкам окрестности. Его всегда изумляла изнеженность туристов, их избалованность и чистота. Когда охотник приводил сюда зевак, то почти слышал, как болото жадно облизывается, и поэтому он всегда придерживался только широких, проверенных каналов, показывал молокососам несколько змей, оленей и прочей ерунды, а затем живо вез их обратно. Они думали, что видели топь - Ящер же просто улыбался и брал у них деньги.

Семинолы... Ну, собственно, это племя сказочников. Если вы уговорите Ящера, тот отведет вас к себе домой, в небольшую деревушку, и от рассказов семинола курчавые волосы станут прямыми. Например, он расскажет легенду о Старом Папе, аллигаторе-призраке, которого не способен убить простой смертный, и лишь Бог может сразить чудовище. Или о том, что Старый Папа спустился в сердце болот на молнии, и любой, кто отправиться искать его, в конце концов превратится в кучу дерьма аллигатора.

В это Ящер почти верил. Слишком уж много его друзей пришли сюда, но не вернулись обратно. О да, у болота были зубы. Оно сожрет и не подавиться. Затянет в свои черные недра. Что есть - то есть.

Он сбавил скорость. Фонарь высветил зеленую трясину впереди: огромные листья кувшинок и переливчато искрившуюся изумрудную ряску. Воздух был тяжелым, влажным и едким от испарений. Туман стелился над водой, и в этом тумане тлели красные рубины - глаза аллигаторов, следившие за его приближением. Когда глиссер подходил ближе, головы рептилий погружались с вязким хлююююпающим звуком, чтобы снова появиться в пенистом следе за кормой. Преодолев еще около сотни ярдов, Ящер вырубил пропеллер, и глиссер бесшумно поплыл сквозь мглу.

Он закурил сигару, выпустив облачко дыма, а затем достал веревку и стал завязывать на ней скользящую петлю. Глиссер скользил по листьям кувшинок, заставляя лягушек с кваканьем спасаться бегством. Сразу после участка с кувшинками начиналось более глубокое русло, пролегавшее между зарослями камыша. У границы этой протоки Ящер и бросил за борт якорь - заполненный бетоном резиновый сапог. Глиссер замер в камышовых дебрях на краю глубокого канала.

Охотник закончил возиться с веревкой и, опробовав петлю несколько раз, убедился в ее прочности. Затем он взял металлический бидон, открыл его и, зачерпнув оттуда куски окровавленной конины, насадил их на крупный зубец, подвешенный к концу цепи, которая, в свою очередь, крепилась к металлической раме пропеллера и была снабжена небольшим колокольчиком. Он швырнул цепь с приманкой в камыши, а затем, погасив свет и положив под рукой багор и лассо, устроился на сиденье, попыхивая "Белой совой".

Он смотрел на звезды. Белый полумесяц карабкался на небо. Вдалеке, в направлении Майами, на небе полыхало зарево. Ящер ощущал в ночном воздухе электричество. Кожу на голове покалывало, а волоски на тыльной стороне жилистых, покрытых татуировками рук вставали дыбом. Он весил около ста шестидесяти фунтов при росте всего пять футов семь дюймов, однако по силе сравнился бы с полузащитником "Дельфинов"; плечи охотника бугрились мускулами. Ящер совершенно не походил на какого-нибудь старого добродушного дедулю. Он проводил взглядом падающую звезду - алую жилку, плевавшую искрами. Ночь пульсировала. Он чувствовал это, словно удары могучего сердца. Где-то справа раздался взволнованный визг ночной птицы, и аллигатор подал голос, похожий на звук контрабаса. Сегодня топь бурлила. Тучи москитов вились у лица Ящера, но жир и зола, которыми он натер кожу, защищали от укусов. Вновь возникло то самое могучее чувство, что посетило его, когда он готовился покинуть побережье: нынче ночью должно что-то случиться, что-то необычное. Болото знало это, а значит и Ящер знал. Возможно, Старый Папа выполз поохотиться, злой и голодный. Возможно. Год назад Лэйни Аллен видел Старого Папу здесь, в этом вот канале. Большие аллигатор плавали по протоке, подобно субмаринам, спокойные на глубине - яростные на поверхности. Лэйни Аллен - упокой, Господь, его душу - сказал, что самый крупный из аллигаторов выглядел жалко на фоне Старого Папы. Сказал, что глаза Старого Папы светились в темноте, словно фары кадиллака, а его эбонитово-зеленая шкура была такой толстой, что на ней пустил корни кипарис. Волна, поднятая Старым Папой, могла бы потопить глиссер, утверждал Лэйни, и от зубастого рыла до клиновидного хвоста Старый Папа походил на плывший по каналу остроф.