Энн Райс - Кровавый гимн

Что открыло мне ее сознание? То чудовищное, что определяло все ее существование и что она особенно остро ощутила в тот момент:

«Я отняла чужую жизнь».

Я содрогнулся. Взгляд Роуан будто пригвоздил меня к месту.

«Я много раз отнимала жизни».

Мимо нас проскользнули санитары, переносившие в дом еще какие-то приборы. Из распахнутой парадной двери пахнуло прохладой. На пороге стояла Жасмин. Призрак не двигался с места. Мне казалось, что изогнутые ветви выстроившихся вдоль усыпанной гравием аллеи ореховых деревьев образуют некий узор, символизирующий тайное послание от Владыки Вселенной. Но каков его смысл?

– Подойдите ко мне, – попросил я Роуан.

Жизнь, исполненная страданий и жажды искупления… Невыносимо! Я должен был прикоснуться к ней, защитить ее, спасти.

Господь Всемогущий, прости меня, но я обнял ее, поцеловал в щеки, потом в губы.

«Не бойся за Мону».

– Ты не понимаешь, – прошептала она.

И тут меня словно обожгло. Перед глазами возникла больничная палата – настоящая камера пыток, заполненная медицинской аппаратурой, на мониторах которой мигало множество цифр, содержимое блестящих пластиковых пакетов медленно вытекало через мягкие прозрачные трубки… И там была Мона – рыдающая и всхлипывающая совсем так же, как недавно здесь, в доме. А в дверях стояла Роуан…

«Едва не использовала свою силу, едва не убила Мону…»

– Я вижу и все понимаю. Но тогда еще не пришло ее время. Она хотела увидеть Квинна, – шептал я ей на ухо.

– Да, я напугала ее. – Глаза Роуан были полны слез. – Пойми, она догадалась, что я собираюсь сделать, и знала, что это в моих силах. Вскрытие показало бы, что смерть наступила от обыкновенного инсульта. Но она знала! Я чуть не… Я испугала ее. И она…

Я крепко прижал Роуан к себе и затаил дыхание.

Я целовал ее слезы. Я хотел быть святым. Хотел быть тем священником, который ожидал ее возле машины и делал вид, что не видит наших поцелуев. Что такое поцелуй? Поцелуй смертных? Я снова поцеловал ее в губы. Это была человеческая влюбленность и одновременно всепоглощающее желание кровной связи… Не жажда ее смерти, нет, Господь свидетель, всего лишь желание обрести кровную связь, познать ее.

Кто она, Роуан Мэйфейр? Голова у меня пошла кругом.

Призрак у нее за спиной сверкал глазами так, словно готов был взорвать ад и обрушить на меня всю его силу.

– Как ты могла знать, пришло время или нет? – говорил я. – Самое главное, что ты это не сделала. А сейчас она рядом с Квинном, как и хотела.

Я грубо, страстно ее поцеловал. Тело Роуан обмякло, на одно-единственное бесценное мгновение я почувствовал, что мы словно слились в единое целое… Но в следующую секунду меня внезапно обдало холодом, и она отстранилась.

Роуан почти бесшумно сбежала вниз по ступенькам. Отец Кевин открыл перед нею дверцу лимузина. Машина «скорой помощи» уже отъехала от дома. Роуан повернулась, взглянула на меня и помахала рукой.

Такой дружелюбный и неожиданный жест. Сердце мое будто стало вдруг огромным и забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

«Нет, бедная моя малышка. Ты не убила ее. Это сделал я. Я убил ее! Это моя вина. Она снова рыдает. И призрак слышит ее плач».

Никто из смертных обитателей дома не слышал рыданий Моны: стены были слишком толстыми.

Между тем Жасмин накрыла ужин в центре столовой и поинтересовалась, не желаем ли мы с Квинном присоединиться к Томми и Нэшу. Я ответил отрицательно, объяснив, что, как она, конечно же, понимает, мы не можем оставить Мону.

Я попросил Жасмин позвонить Синди, сиделке, хоть, возможно, она и не понадобится, и убрать с глаз долой лекарства и кислородный баллон. (Вообще-то эта милая леди произносила свое имя как Сайнди, так что с этого момента так и будем ее называть.)

Я прошел в гостиную и попытался привести в порядок мысли. Один только запах Роуан, оставшийся на моих ладонях, приводил меня в состояние шока. Мне надо было перевести дух, настроиться на нежную привязанность к каждому обитателю дома. Пойти к Моне.

Ну почему я готов с такой легкостью идти на уступки ведьмам? Все члены клана Мэйфейр доставляют одни только неприятности! Их замыслы, энергия и воля заставляют меня нервничать. Я даже Меррик обвинял в том, что накануне ночью она решила принести себя в жертву и тем самым спасти свою бессмертную душу, оставив меня один на один все с теми же вечными муками.

А тут еще этот призрак. Мэйфейровский призрак вернулся в свой угол и смотрел на меня оттуда глазами, полными такой злобы, какой мне еще не доводилось видеть ни у одного существа на свете, будь то вампир или человек.