Ольга Лущинская - Мой мир. Вторжение. Книга вторая

Оп-па. А вот и ниточка… почему-то все нити ведут к Трэвору. Это более чем подозрительно. Мне стоит узнать о нем побольше, но… как-то без подозрений. Кроме того, случай с Миленой откроет мне доступ к личным делам учеников. Это способ проверить теорию этой смышленой девочки.

Общительная девчушка пригласила меня сесть за письменный стол, пока та искала мишку. Она усердно копалась в шкафу. Я осматривал комнату. Признаться, у девочек порядка было больше – заправленные постели, на поверхностях ни пылинки, на полу нет потертостей, даже ковер будто новый. На полках аккуратно лежали книги, точно по размеру – от большей к меньшей. На столах все аккуратно и ровно разложено для учебы.

– Можете посмотреть пока что у нее на кровати? Может, там мишка?

Я заглянул под подушку и обратил внимание, что в наволочке что-то есть. Немного отогнув ее, я заметил несколько конвертов, подобных тем, что еще недавно оставлял Трэвор в дупле старого клена. Пока соседка Милены усердно перебирала какую-то коробку, я осторожно достал один конверт и спрятал за пазухой. Да, я понимал, что нехорошо читать чужую переписку, но если в этом причина неадекватного поведения девушки, то стоит разобраться с этим как можно скорее. Я собирался вернуть письмо на место, но позже. Под кроватью, прижавшись к стене, лежал небольшой плюшевый мишка. Ровно такой, чтобы крепко обнять его ночью, прижимая к себе, и не испытывая при этом ощущение, будто что-то мешает спать. Маленький бурый зверек с черными и плоскими, как пуговки, глазами держал в лапках розовое сердечко, а сам миленько улыбался.

– Я нашел его, – отозвался я, поднимаясь с пола.

Девочка радостно захихикала и убрала коробку обратно в шкаф. Она взяла сумку из плащевой ткани и положила туда мишку.

– Вот. А то ребята засмеют еще.

Мы отнесли игрушку Милене. Та уже сладко уснула, поэтому я осторожно подложил мишку ей в руки, та сразу же сквозь сон обняла его, а на лице появилась едва заметная детская улыбка. Мешать малышке мы не стали, поэтому соседка отправилась по делам, а я вернулся к себе.

Заперев свой номер изнутри, я уселся за стол и достал конверт. Совершенно обычный, надо сказать. Никаких пометок, совсем ничего. Я долго разглядывал эту возможную улику, не решаясь достать оттуда письмо. Что-то останавливало меня, хоть я и понимал, что это может оказаться сильной зацепкой. Спустя несколько минут терзающих сомнений, я все же решился.

Моя дорогая Милена! Каждое твое письмо согревает мне душу, словно полуденное солнце, выглядывающее из-за облаков после затяжной зимы! Наши встречи настолько редки, что мои глаза словно играют со мной злую шутку, высматривая в потоке бесконечных формул и чисел твое великолепное личико! Я ловлю твои взоры на занятиях, но будь осторожна, любовь моя, ведь никто не должен знать о нашей тайной страсти друг к другу! Улыбка на твоем лице красноречивей любых слов, моя принцесса, каждый твой шаг грациозен. Я очень хочу попросить тебя надевать на занятия твои очаровательные модные платьица, открытые блузки и короткие юбки, но эта омерзительная форма не позволяет мне сделать этого! При виде тебя я весь горю, непревзойденная королева Милена, ты будоражишь мое воображение и заставляешь кровь в жилах вскипать от огненной страсти.

Мы встретимся вновь в это воскресенье, прошу, убедись, что твоя соседка отправится на прогулку в лес, чтобы мы смогли побыть наедине и в этот раз.

С любовью, твой Трэвор.

К горлу моему внезапно подступила тошнота. Конверт датировался прошедшей субботой, но почерк принадлежал не Трэвору. Скорее всего, Милена сама поставила дату. Мои опасения оказались не безосновательными. Вся эта история была мне противна до одури. Надо вернуться в комнату к девочкам и положить письмо на место, пока Милену не отпустили обратно. Она вполне может заметить пропажу.

Отыскав соседку Милены во дворе, я попросил ее впустить меня в комнату, чтобы лично оставить у нее на столе букет цветов, которые я так предусмотрительно собрал в лесу неподалеку от академии. Девочка охотно согласилась и позвала меня на чай. Пока та копошилась с чайником, я осторожно вернул конверт на место и украсил стол цветами, оставив записку с пожеланиями скорейшего выздоровления.

– Вообще-то, – отозвалась соседка, – я не думаю, что ее выпустят в ближайшее время, но ей точно будет приятно. Я буду менять воду в вазе, пока ее не выпишут.

– Пожалуй, она отправится обратно скорее, чем ты думаешь, – заулыбался я.