Ольга Лущинская - Мой мир. Вторжение. Книга вторая

– Живая?

– Да живая, живая, – усмехнулся Табот.

– Ты прям супергерой! – восхитился Влас, – Как ты это так? И смелости хватило!

– Не смелости, а, скорее, глупости, – засмеялся я, – Не подумал просто, автоматически прыгнул.

– Больше пятидесяти метров! И живой. Нет, ни за что бы ни поверил, если бы сам не увидел! – не успокаивался Табот.

– Да, прям кремень. Она жива, но сильно пострадала. Два ребра сломала, бедняжка. Испуг сильный. Милена все еще в отключке, так и не просыпалась.

Взгляд мой упал на заходящее солнце:

– Сколько я пролежал?

– Сутки. Ну, чуть больше, – отозвался Табот, – Главное, вы оба живы. И ты спас девушку. Первую. Это большой шаг. Надо поговорить с ней, когда очнется. Признаться честно, я очень хочу сделать это сам, но едва ли она со мной заговорит, а вот с тобой…

– Так или иначе, – оборвал его я, – Сразу говорить об этом не стоит. Ей нужно время, чтобы отойти.

Табот уселся на стул у стены:

– Ее родителям мисс Аттора ничего не сообщила. Не хочет поднимать тревогу. Аж злость берет, честное слово…

– Все занятия на сегодня отменили. Мы заходили к вам каждый час, – отозвался, присевший на кровать Влас.

– Чудила, сходи за кофе, будь другом.

Влас улыбнулся и одобрительно кивнул. Табот пересел на его место.

– Можно вопрос? – я дождался, пока Влас выйдет из комнаты.

– Угу.

– Почему чудила?

– Когда я сюда приехал с сестрой, семестр уже во всю шел. У нас были сильные грозы тогда, выехать в академию не представлялось возможным, а то был первый наш год здесь. Появился я в группе – все уже друг друга знают, хорошо общаются. На меня особо внимания и не обращали. А потом смотрю – парнишка сидит на первой парте, одинокий такой, в книгу уставился… и так все время. Даже ел с книгой. Истории какие-то, религии разных народов, древние языки, забытые мифы и прочая старая библиотечная дребедень. Ну, я и подумал, чем он хуже других? Вот и заговорил с ним. А он мне с ходу – «привет, я чудила». Короче, его так ребята прозвали. А он и не против. Говорит, это не плохо, это признание того, что он не такой, как все. И я с ним согласен.

Улыбка скользнула по моему лицу. Черт, а он был невероятно прав. Помню, когда я встретил Джейсона, то тоже посчитал его странным типчиком. Он как-то чудно приподнимал брови, когда моргал, очень быстро говорил, даже не слушал, одевался как павлин… а потом… он и в самом деле необычный. Моргал он совершенно обыкновенно, на самом-то деле. Просто в первый раз пытался произвести на окружающих впечатление. Необычное такое, слегка отталкивающее впечатление. Ему это блестяще удалось, нескольких горожан он прямо очаровал. В Таботе и Власе я увидел нас с Джейсоном. Я – серьезный и спокойный, задумчивый Табот и он – чудаковатый, умный и впечатлительный Влас. Они были лучшими друзьями. Может, и мой лучший друг сейчас остался где-то там, в моем прошлом? В голове сверкнула мысль, что я упустил что-то очень важное в своей жизни.

– Милена – зацепка. Очень сильная зацепка, на данный момент. Нельзя позволить ей повторить это, – заговорил Табот, перебив мои мысли.

– Погоди ты бежать с солнцем наперегонки. Она еще не проснулась. А пока этого не случиться – загадывать рановато будет. Продвижение в этом деле сейчас на волоске. Думаю, сегодня я еще отлежусь. Ходить будет тяжко. А вот завтра утром уже встану на ноги.

– К слову, мисс Аттора назначила тебе больничный до поправки. Она поговорила с врачом, через неделю выйдешь на работу.

– На мне все заживает так же быстро, как меняется погода.

Он улыбнулся.

Спасение Милены действительно улучшило его настроение. Я знал Табота не так давно, но ощутил сердцем, что ему становилось все лучше. Надежда на раскрытие тайны гибели его сестры подстегивала его. Табот достал карманные часы и подал мне:

– Открой.

Это были золотые часы с гравировкой – на крышечке красовалась надпись – «Табот Эстер». Идеально ровные колечки сплетались в прочную цепь, а на краю часов выпячивала небольшая шарообразная кнопочка. Я щелкнул ей, и крышечка поддалась. На обратной стороне находилась немного небрежно вклеенная фотография. На ней была девушка с длинной черной косой, прямой челкой и розовыми щечками. Длинные реснички взмывали вверх, тянувшись к идеальным округлым бровям. Взгляд ее сиял и был полон жизни.

– Филасия. Этим летом мы гуляли по горам, она захотела сфотографироваться. Последнее ее фото. Лучшая сестра на свете.

Не знаю как, но я проникся его болью.