Джейсон Мотт - Исцеляющая

– Не знаю, – покачала головой Кармен.

Так она отвечала на все идиотские вопросы. Говорить «не знаю» – все равно что дарить надежду, когда никакой надежды нет. Потом прибавила:

– Впрочем, как бы она это ни делала, не уверена, что в данном случае вышел бы толк.

Том кивнул и откашлялся.

– Так я и думал. Просто на всякий случай спросил. Все же я пойду. Мне очень жаль, что… В общем, слова «мне очень жаль» – это как бы итог всей моей жизни.

И он, не задерживаясь больше, вышел. Кармен, остановившись в дверном проеме, наблюдала, как он идет к своей машине и уезжает. Ей очень хотелось окликнуть Тома, но она не знала, что ему сказать.

– Тебе нравится с отцом? – спросила Эйва.

Они вдвоем забрались с ногами на ее кровать, между ними валялся раскрытый «Моби Дик». Эйве книга не особенно понравилась, но Уош решительно настроился поколебать ее мнение. Она раз-другой открывала книжку на странице с загнутым уголком, несколько секунд смотрела на строчки и захлопывала с выражением крайнего отвращения на лице.

– Бабуля его просто ненавидит, – ответил Уош. – А он неплохой. Хотя и совсем не такой, как я представлял. Мы провели с ним уже пару дней.

Эйве снова стало холодно. Она обхватила себя за плечи и принялась растирать их, пытаясь согреться. И ей, и Уошу казалось, что она никогда не отогреется. Под джинсы приходилось натягивать шорты, а под свитер – футболку и майку. Слушая Уоша, она взяла с тумбочки вязаную шапочку и принялась натягивать ее на голову. Зрелище было уморительное: черные густые кудри сопротивлялись изо всех сил. Наконец ей удалось с ними совладать.

– Так что твоя бабушка?

– Говорит: «Он твой папочка, вот сам с ним и возись». – Уош взял книгу, соображая, не начать ли снова ее читать. – В конце концов, он же не умер. Он просто уехал, а это – совсем другое. Мне, наверное, действительно казалось, что он умер. Но когда внезапно появился, все стало еще хуже. Теперь я постоянно думаю, что он, просыпаясь каждый день, понимал, что не хочет меня видеть. – Уош замолчал и взглянул на закутанную Эйву. – Слушай, ты уверена, что с тобой все в порядке?

Она дернула плечом.

– Давай сменим тему, а? – Эйва прижала коленки к груди, обхватила их руками и кисло посмотрела на «Моби Дика». – Отвратительная книжка. – Она выхватила ее и бросила на колени Уошу.

– Это классика! Спроси, кого хочешь.

– Ничто не становится классикой только потому, что люди к этому привыкли. Это я тебе говорю.

– Она же о приключениях. Но и не только. Эта книга об очень-очень многом…

Он набрал в грудь воздуха для объяснений, но понял, что не может подобрать слова, чтобы выразить свои мысли: множество их жужжало в голове, словно пчелы, он их чувствовал, но ухватить не мог.

– В общем, здесь надо основательно разбираться. – Уош нахмурился, тут же сделавшись похожим на отца. – Ты просто ничего не понимаешь, – вздохнул он, огорчившись скорее за себя, чем за Эйву. – Да и сам я пока не совсем въехал. То есть не во все. Может, когда стану постарше… Вспомни только, что люди думают об этой книге. – Он поднял томик, словно в доказательство заслуг автора. – Если бы в ней ничего такого не было, ее бы и не напечатали, ведь так?

– Тогда хорош болтать. – Эйва покосилась на Уоша. – Читай уже.

Уош хмыкнул и открыл книгу. Разыскал нужную страницу и тут же захлопнул, зажав пальцем.

– Как ты считаешь, почему он так поступил?

– Кто?

– Измаил.

– И как именно поступил твой Измаил? – Эйва отобрала у него книжку. – Господи, Уош! Ну почему ты всегда начинаешь разговор откуда-то с полпути?

– Это часть моего неповторимого обаяния, – быстро ответил Уош, горделиво выпрямляясь, и поправил волосы, подражая телезвездам.

– А кто тебе сказал, что ты – обаятельный?

– Народ.

– Ну, конечно! – хихикнула она.

– Так почему Измаил оставил свой дом?

– Думаю, ему наскучило сидеть на берегу. Он же моряк, так? А что делают моряки? Плавают в море.

– Положим. А что насчет его родных? У него ведь осталась семья.

– Детей-то не было. Следовательно, он был сам себе хозяин.

– Так я и думал. – По лицу Уоша было заметно, что он смущен.

– Но…

– Почему люди так поступают? У него же были те, кто за него волновался. Друзья, всякие там братья двоюродные… У всех кто-нибудь да есть, понимаешь? Каждый к кому-нибудь привязан. Как же можно вот так взять и смыться?

Эйва отвернулась к окну. За ним виднелись кусты и деревья, а над всем этим круто уходил вверх склон гор. По нему вилась узкая, еле заметная тропа. Они с Уошем ходили по ней сотни раз. Тропа могла увести далеко. Она вела в большой мир.