Сергей Пономаренко: Сети желаний

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — бормотала Вероника, стоя у стены.

— Любимая, все это пустяки, — сказал художник. — Главное, мы вместе. И будем вместе всегда!

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

— Поехали, малыш! — Валерий схватил Олега за ноги и поволок к двери. — Твоя подружка будет полегче.

Он стащил Олега вниз по крутым ступеням, и от множества ударов у того помутилось в голове. Лента, закрывающая рот, стягивала кожу, мешала дышать. Возле «октавии» Олега приткнулась темно-синяя «четверка». Художник завозился, раскладывая задние сиденья.

Ночную тишину не нарушал ни один посторонний звук, и надежда Олега на чудо — приезд Архангельских, освобождение — растаяла окончательно.

Валерий открыл багажник и, собрав все свои силы, затащил туда Олега.

— Тяжелый! — пожаловался он и накинул на него старое, пыльное, колючее одеяло, под которым стало еще труднее дышать. Олег заворочался, пытаясь его скинуть.

— Какой ты неугомонный! — пожурил его художник. — Ты меня вынуждаешь! Сейчас принесу целлофан и молоток — это тебя успокоит. Ничего личного, все только ради дела!

Олег услышал удаляющиеся шаги. Говорят, перед смертью вспоминают всю свою жизнь, о чем-то сожалеют, хотят повернуть время вспять. Олег ничего не вспоминал — он хотел жить и яростно вертелся, имея шансов на освобождение не больше, чем червяк на крючке.

— Ва-ле-ра! Ва-ле-ра! — скандировали, беснуясь, трибуны стадиона, когда он, обманув защитника, вышел один на один с вратарем, имея реальный шанс забить гол… Но обычно сон на этом заканчивался, чтобы вернуться через годы.

Возможно, Валерий Витович действительно мог стать известным футболистом, как ему пророчили друзья и знакомые, ведь он, учась в восьмом классе, уже играл в дублирующем составе сборной… Если бы не одно досадное происшествие.

В то утро все складывалось так, чтобы помешать ему пойти с друзьями кататься на лыжах в Голосеево: сначала он чуть не проспал, потом еле нашел лыжные ботинки, отказался от заманчивого предложения отца проехаться, сидя за рулем, на стареньком «москвиче» по периметру гаражного кооператива в обмен на помощь в ремонте того же «москвича». Нельзя сказать, что Валерий был любителем лыжных прогулок, — это была всего лишь вторая, причем на чужих лыжах, так как своих у него не было.

— Кто не проедет Кумпол три раза, тот трус! — объявил Венька, лидер их компании, обладатель смешной фамилии Веников.

Кумполом назывался очень крутой склон высокого холма, и чтобы покорить его, требовалось искусство горнолыжника, умеющего маневрировать, гася скорость на поворотах. В самом конце смельчака ожидала «братская могила» — подобие трамплина высотой чуть больше метра, а дальше — обледеневшие кочки, словно наждак, и спуск на лед озера. «Братская могила» славилась множеством поломанных лыж и ног.

Венька тут же продемонстрировал свое мастерство — умело и красиво спустился по Кумполу, пролетел с «братской могилы» метра два в воздухе и завершил триумф эффектным приземлением с разворотом на 90 градусов уже на льду озера. Валера, до сих пор успешно боровшийся с Венькой за лидерство, чему способствовала его слава футболиста, решил сразу же последовать его примеру, но уже на середине Кумпола, не справившись с управлением, полетел вверх тормашками на сумасшедшей скорости, вызвав взрыв смеха. А что для кумира всей школы и двора может быть страшнее, чем слететь с пьедестала и вызвать смех?

Две следующие попытки закончились тем же. Венька, смеясь до слез, проговорил: «Ты хоть до конца Кумпола дотяни, недотепа».

Звоночек внутри Валеры трезвонил во всю силу, предупреждая: прекрати, смирись, но он на него не обратил внимания. При очередном спуске он сделал резкий поворот, и лыжи вдруг понесли его в сторону от трассы, прямо на деревья. Валера даже не успел понять, что произошло: все замелькало, смешалось в клубах снежной пыли, и страшная боль пронзила его правую ногу, останавливая сердце. Он помнил лишь мучительную агонию, испуганные голоса приятелей, а вместо их лиц — безжизненные маски. Нестерпимые муки терзали его всю дорогу, пока в травмпункте не укололи болеутоляющее. В сознание проникли слова лекаря: «Открытый перелом!» Это был приговор, разлучивший его с футболом на всю жизнь, он даже вынужден был время от времени хромать на правую ногу. А через семь месяцев после травмы, когда пришел посмотреть на тренировку футбольной команды, он услышал вердикт тренера: «Ты, хромоножка, футболу не нужен!» После этого он покинул ряды футбольных фанатов.