Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

Шум возросло небес, а огни заскакали быстрее, завертелись по стенам, полу и потолку. Ритм музыки тоже усилился, и я задышала чаще.

– Но говорят же, помните, – перекрикивал музыку Кистен, – чем тверже…

– Тем больше кайфа! – крикнул кто-то.

– Тем нужнее расслабляться! – крикнул Кистен под общий смех. – Так что нежнее с ней, ладно? Ей просто нужно отдохнуть и получить удовольствие. Не приставайте к ней, не заигрывайте. Я бы сказал, что ведьма, которая имела храбрость засадить Пискари в тюрьму и оставить его в живых, может с любым помериться клыками. Ну что, все согласны?

Весь этаж взорвался криками, меня просто отбросило к Стиву. У меня глаза увлажнились от эмоций, прыгающих с пика на пик. Меня здесь все любят! Как это здорово!

– Так начнем наш вечер! – крикнул Кистен, крутанувшись к диджеевой берлоге у себя за спиной. – Давай, Майки!

В зале одобрительно завизжали, и я ошеломленно увидела, как танцпол внезапно заполнился перевозбужденными женщинами: глаза горят, движения слишком резкие. Короткие откровенные платья, высокие каблуки и экстравагантный макияж оказались нормой, хотя было среди них несколько дам постарше, одетых так же стильно, как я. Живых чуть больше было, чем мертвых.

Из колонок на потолке рванулась музыка, громкая и настойчивая. Тяжелый ритм, звяканье металлических барабанов, простенький синтезатор и дребезжащий голос. «Живая покойница» Роба Зомби. Не веря глазам, я смотрела, как стройные, не слишком обремененные одеждой женщины-вампиры дружно задвигались в ритмичном рисунке поставленного хореографом танца.

Бог ты мой! Они – танцевали – как – на – сцене! Они выстроились в линию!

Словно стайка рыб, они перестраивались и двигались одновременно, ноги били в пол с такой силой, что с потолка известка сыпалась. Никто ни разу не ошибся, не сделал движения не в такт. Я заморгала, когда Кистен лунным шагом – а-ля Майкл Джексон – вышел вперед, невероятно соблазнительный в своих уверенных безупречных движениях, и музыка сменилась на «Остаться в живых» Би Джиз. Женщины у него за спиной абсолютно точно повторяли его движения. То ли они долго тренировались, толи мгновенная реакция позволяла им так безупречно импровизировать. Подумав, я решила, что мне без разницы.

Забывшись в драйве и власти над залом, Кистен положительно сиял, плывя в волнах дружного согласия вампиров. Я пьянела от оглушающего изобилия феромонов, музыки и огней. Каждое движение исполнено текучей грации, каждый жест – точен и нетороплив.

Звук ритмично ударял в меня, и, глядя, как самозабвенно отдаются танцам вампиры, я поняла: это все потому, что они получили шанс быть какими хотят, не опасаясь, что кто-то напомнит им, что они вампиры, а потому должны быть мрачными, зловещими, загадочными и опасными. Я почувствовала себя польщенной, что мне позволили увидеть, какими они сами хотят быть.

Пошатнувшись, я прислонилась к Стиву. Главная тема вбивала мой мозг в благословенную пустоту. Глаза отказывались открываться. Взрыв шума накатил на меня раскатом грома и стих, сменившись более быстрым ритмом следующей мелодии. Кто-то тронул меня за руку, я открыла глаза.

– Рэйчел?

Это был Кистен, и я блаженно улыбнулась. – Ты классно танцуешь, – сказала я. – Потанцуешь со мной?

Он покачал головой, глянул на вампира, который поддерживал меня в вертикальном положении.

– Давай ее выведем. Не нравится мне это, херня какая-то с ней.

– Не ругаться! – пробормотала я с закрывающимися глазами. – Ай-я-яй!…

Я хихикнула и тут же восторженно запищала, когда кто-то подхватил меня на руки. Шум стал затихать, я вздрогнула, голова ударилась о чью-то грудь. Грудь была теплая, и я прильнула к ней поближе. Громыхающий ритм перетек в обычные разговоры и звяканье посуды. Меня накрыло тяжелое одеяло, я промычала что-то протестующе, когда открылась дверь и меня окатило холодным воздухом.

Музыка и смех стихли за спиной, в морозной тишине звучали только шаги, хруст снега, сигнал машины…

– Позвонить кому-нибудь? – спросил мужской голос. Я задрожала от порыва холодного ветра.

– Нет. Ей, думаю, просто на свежем воздухе надо побыть. Если она не придет в норму, пока мы доедем, я позвоню Айви.

– Не переживайте, шеф, – сказал первый голос.

Я помню, как меня усадили, потом ощущение холодной кожи под щекой. Вздохнув, я плотнее закуталась в одеяло; пахло Кис-теном и кожей. Пальцы как будто гудели, я слышала стук своего сердца и чувствовала движение крови. Стук закрывающейся двери меня не потревожил. Рокот двигателя казался колыбельной, и, уносясь в забытье под бег машины, я могла поклясться – я слышала пение монахов.