Ким Харрисон: Мертвая ведьма пошла погулять

Я стояла в тени витрины закрытого магазина напротив бара «Кровь и варево», стараясь незаметно подтянуть черные кожаные штаны на подобающее им место. «Какое убожество», — думала я, озирая опустошенную дождем улицу. Для такого вшивого задания я была слишком хороша.

Моей обычной работой было задержание нелицензированных и черных ведьм, ибо для поимки ведьмы требуется именно ведьма. Однако на этой неделе улицы были тише обычного. Все, кто смог туда добраться, были сейчас на Западном побережье, где проходил наш ежегодный съезд. А мне осталось это роскошное задание, будь оно трижды проклято. Просто «хватай и тащи». Сюда, в темноту и под дождь, меня не иначе как фортуна Поворота поставила.

— Кого я дурачу? — прошептала я себе под нос, подтягивая на плечо лямку сумочки. Меня уже целый месяц не посылали арестовать ведьму — ни лишенную лицензии, ни черную, ни белую, ни в крапинку. Вообще никакую. Пожалуй, приводить сыночка нашей градоначальницы на сборище оборотней в полнолуние было не самой лучшей идеей.

Поблескивающая машина вывернула из-за угла, представляясь иссиня-черной под ртутным уличным фонарем. Эта машина делала уже третий круг по кварталу. По мере того, как она, тормозя, приближалась, мое лицо все сильнее кривилось к недовольной гримасе.

— Проклятье, — прошептала я. — Надо было выбрать местечко потемнее.

— Он тебя, Рэчел, за шлюху принял, — захихикал мне в ухо наводчик. — Я же тебе говорил, что в этом красном недоуздке ты форменная проститутка.

— А тебе, Дженкс, никто никогда не говорил, что от тебя как от пьяной летучей мыши воняет? — пробурчала я в ответ, едва шевеля губами. Наводчик этой ночью был ко мне до неловкости близко, восседая на одной из серег. Большая такая, свисающая штуковина— серьга, понятное дело, а не феек. Я уже давно считала Дженкса претенциозным сопляком дурного нрава и соответствующего поведения. Однако он хорошо знал, с какого участка сада поступает его нектар. Кроме того, фейки составляли максимум того, что мне позволялось брать с собой после того инцидента с лягушкой. Я могла бы поклясться, что фее с ее размерами нипочем в лягушачью пасть не влезть.

Услышав, как машина с хлюпаньем останавливается на мокром асфальте, я осторожно двинулась вперед. Автоматическое тонированное стекло передней дверцы с воем опустилось. Нагибаясь к окну и показывая мистеру Однобровому свое служебное удостоверение, я нацепила на лицо самую что ни на есть милейшую улыбку. Из взгляда мистера мигом испарилась вся плотоядность, а физиономия его посерела.

— Однодневка, — с презрением бросила я и тут же в приступе укоризны подумала: «Нет, так не стоит». Да, он был нормалом, обычным человеком. Пусть даже такие определения, как «однодневка», «домосед», «размазня», «готовенький» и (самое мое любимое), «закуска», были точны, их следовало тактично осуждать. Впрочем, если этот мистер снимал гулящих с тротуаров Низин, его уже можно было считать покойником.

Машина даже не тормознула, проносясь на красный свет, а я обернулась на пронзительный свист проституток, которых я на закате солнца отсюда сместила. Они были явно недовольны, стоя на противоположном от меня углу.

Я сделала им ручкой, а самая высокая из шлюх показала мне средний палец, прежде чем повернуться и продемонстрировать мне свою крошечную, уменьшенную заговором задницу. Эта проститутка и ее здоровенный на вид «котяра» громко общались, стараясь незаметно передавать друг другу сигарету. Ручаюсь, эта сигарета обычным табаком даже не пахла. «Ладно, сегодня ночью это не моя забота», — подумала я, снова отодвигаясь в тень.

Прислонившись к холодному камню здания, я задержала взгляд на красных подфарниках машины, пока та тормозила. Затем, нахмурив брови, придирчиво оглядела себя с ног до головы. Довольно высокая для женщины (где-то пять футов восемь дюймов), но далеко не такая длинноногая, как женщина в соседней лужице света. И косметики на мне было гораздо меньше. Не сказала бы также, что плоская грудь и узкие бедра делали меня особо заманчивой проституткой. Прежде чем я нашла специальные торговые точки для лепреконов, мне приходилось ходить в магазин «Твой первый лифчик». А там очень сложно найти товар без всяких там сердечек и единорогов.

Мои предки еще в 1800-х годах эмигрировали в старые добрые США. Странным образом на протяжении всех поколений все женщины моего рода умудрялись сохранять отчетливо-рыжие волосы и зеленые глаза своих ирландских предков. Мои веснушки, однако, были спрятаны благодаря заговору, подаренному мне отцом на тринадцатилетие. Все получилось благодаря такому крошечному амулетику, спрятанному в розовом колечке. Без этого самого колечка я с тех пор вообще из дома не выхожу.