Александр Варго - Корень зла

– Не пойдет такое общение, – вздохнул Фельдман, – здесь не так уж много сократов. Обычная скотообразная масса. Они не смогут транслировать мою просьбу даже на родном языке.

– Тогда пошли спать, – предложил Артем.

– Отличная идея, – обрадовался Павел, – знаешь, у меня от этой миниатюрки даже настроение поднялось. Зовите начальство, джентльмены, – обратился он к стражам по-английски.

Через несколько минут в башню поднялся немногословный крепыш с неглупым лицом. Он знал несколько английских слов. Хмуро выслушал просьбу, посмотрел на часы со светящимися стрелками.

– Это действительно срочно, командир, – сказал Фельдман, – нам нужно поговорить с господином Ватяну. Вы же не хотите, чтобы сюда ворвались злые люди, горящие праведной местью? Мы, кажется, знаем, на какую уловку они способны.

– Подождите несколько минут, – обдумав сказанное, сообщил начальник среднего звена и торопливо удалился.

Павел с Артемом отошли в сторонку.

– У них там действительно что-то происходит, – пробормотал нараспев, словно читал молитву, Фельдман. – Кстати, ты придумал, что ты хочешь сообщить господину Ватяну?

– Я? – изумился Артем. – Восхитительно, старина. Мы в полной заднице. Если охрана при господине Ватяну превысит пару лбов, то это не просто задница, а крышка. И я еще должен что-то сообщить господину Ватяну?

– Тыменя расстраиваешь, – голос Павла задрожал, – если охрана господина Ватяну превысит допустимый предел, это никакая не крышка. Соври что-нибудь, и пойдем спать. И пусть кривая вывозит нас из этого дерьма…

Угрюмый начальник «пустоголовых» вернулся через несколько минут. Критическим взглядом обозрел пригорюнившихся «неофитов».

– Идите за мной. Господин Ватяну согласен вас принять.

Он уже перестал ориентироваться в хитросплетениях переходов этого окаянного замка. Так хотелось довериться неугомонному Фельдману, по вине которого их ловили уже два раза…

У дверей в апартаменты «самого главного» их беспардонно обыскали. Он машинально фиксировал: мощные двустворчатые двери, четверо здоровых «монахов», стерегущих покой духовного отца (если повезет, они останутся снаружи). Да, он смутно помнил этот коридор, если двигаться дальше, будет картинная галерея с «Оком Леонарда». Было бы странно, не существуй из апартаментов отдельного прохода в галерею. А ведь в ней действительно, если покопаться в памяти, было две двери…

С ними происходило что-то странное. Голова обретала ясность, мысли – стройное течение. Хотелось действовать и непременно победить, как бы ни утопично это выглядело. Распахнулись бронзовые двери, украшенные горельефным литьем. Они вошли в апартаменты с поднятыми головами. Двери за ними закрылись. Услышал Бог… Но не тут-то было! Роскошные покои в духе сталинского ампира. Стены облицованы мрамором, позолоченные потолки отделаны лепными украшениями, мраморная плитка на полу, окна и двери имеют рельефное обрамление, мебель инкрустирована мозаикой из дерева разных тонов. Вызывающее великолепие. Пейзажи, ласкающие глаз в золотистых рамах, вычурная мягкая мебель, витые венские стулья, темно-гранатовые струящиеся портьеры, круглые коврики кропотливой ручной работы, барельефы на карнизах, в которых замысловато переплелись единство и борьба людей и зверей…

И только гравюра Альбрехта Дюрера «Рыцарь, Дьявол и Смерть» несколько выбивалась из контекста. Вероятно, увеличенная копия, настоящие гравюры Дюрера значительно меньше по размеру. Угрюмый рыцарь, скачущий по краю обрыва. Смерть крадется наперерез на жалкой кляче, показывает рыцарю песочные часы, намекая, что жить тому осталось чуть-чуть, сзади мнется Дьявол со свиным рылом и огромным рогом… Неизвестно, что увидели в гравюре великого мастера прислужники Дьявола, но богопослушные любители высокого видят в ней христианина, который упорно следует к Небесному граду, невзирая на искушение Сатаны и близость смертного часа…

Беседа с глазу на глаз, как и следовало ожидать, отменялась. «Комитет по встрече» возглавлял Роман Ватяну. Высокий, надменный, в породистой физиономии ни капли сна, зато достаточно беспокойства. Он стоял в излюбленной позе, скрестив руки на груди, настороженно наблюдал, как подходят двое. Выходить навстречу и изображать радушие он, видимо, считал непозволительным для своего достоинства. Немного в стороне стоял Евгений Гурвич – Амадей Карр, или как там его, собранный, на взводе. Бархатный жакет обтекал широкие плечи, тренированный торс, опускался до середины бедер. Он держал руки в карманах брюк, и, видимо, ему совсем не составляло труда дотянуться в случае опасности до того, что покоилось в потайной кобуре на поясе.