Александр Асмолов - Гребень Хатшепсут

— Придется тебя разочаровать, дорогой, — Би покачала головой, все еще улыбаясь. — Сеньорией называлось правительство республики, состоящее из уважаемых сеньоров.

— Это никуда не годится! Нужно исправить.

— Смею тебя уверить, что многие пытались все исправить, и не раз… Флоренция была основана еще этрусками до Рождества Христова. Тут правили римляне, готы, византийцы, ломбардийцы, пытались даже французы… В 1115 году Флоренция стала свободным городом, а в тринадцатом веке — республикой. Тогда и появился знаменитый Арнольфо. Он построил площадь Дуомо, собор Санта Марии, дворец Сеньории. Затем пришла династия Медичи. Кстати, ты знаешь, что они начинали простыми аптекарями, отсюда и фамилия такая, но потом стали крупными банкирами, а их отпрыски правили многими странами Европы… Впрочем, из меня плохой гид, я закончила юридический. Это мама была знатоком живописи и истории эпохи Возрождения… Представляешь, ее еще помнят в комиссии по делам культуры. Это было так приятно.

— А справка?

— Сделали за двадцать минут. И в университет позвонили, попросили помочь. Так что нас уже ждут в архиве.

— Какая ты умница, — он вскочил со стула и подошел к Би.

— Позвольте предложить Вам руку… Для прогулки.

— Только для прогулки? — лукаво блеснули ее темные глаза. — Что может быть лучше чудесной легкой прогулки по жизни…

— Тогда прогуляемся хотя бы по центру города?

Они почти ничем не отличались в толпе туристов, заполнивших огромную площадь. И хотя основной сезон закончился, приезжих было еще очень много.

— Ты знаешь, я даже не представляла, что встреча с городом будет такой приятной, — Биатрис повернула к своему кавалеру счастливое лицо. — Я приезжала во Флоренцию лет пять назад, но такого ощущения не было. А сегодня многое приводит в восторг. Ты на меня определенно положительно влияешь, дорогой.

— Если ты будешь так бесстыдно молодеть, то мне придется представляться твоим дедушкой, — грек сделал страдальческое лицо и прошепелявил: — Из глухой деревни, где до сих пор нет радио, поэтому никто не знает, который год на дворе.

— Перестань, — Би звонко рассмеялась, запрокинув голову.

— Нет, кое-что я еще помню. Мне было столько же, на сколько ты выглядишь сейчас… Это было в восемнадцатом году… Когда приезжал Фердинанд.

— И что… — она едва выговаривала сквозь смех слова.

— Что сказал Фердинанд?

— Он спросил, почему я не в армии, — уже не надеясь на ответ собеседницы, спутник продолжил сам: — Говорю, что могу бегать только за молоденькими козочками, а не от противника. А Фердинанд покрутил ус и так задумчиво произносит… А я вот за козочками уже не могу…

Прохожие оборачивались, группки туристов забывали об экскурсоводе, глядя на очаровательную пару, что просто расцвела среди зданий, более напоминавших музей, чем обычный город. В любом возрасте счастливый человек выглядит красивым и молодым. Особенно переступив некий условный рубеж, за которым многим кажется, что ничего светлого быть уже не может. И тогда для окружающих становится неожиданно понятно, что за морщинистой и немощной оболочкой скрывается душа десятилетнего ребенка. Она не стареет, она только прячется от внешнего мира, такого же враждебного и чужого, как много лет назад. Подобно боязливому зверьку, душа иногда выглядывает из своего укрытия наружу и ждет случая, чтобы похохотать от ерунды и даже попрыгать на одной ножке. Правда, для многих пережитое горе, словно тяжелая плита, навсегда закрывает подобную возможность, и боязливый зверек уже никогда не увидит яркого света.

— Я сейчас, наверное, очень похожа на Даниэль, — неожиданно серьезно произнесла Биатрис.

— Почему? — удивился Демис.

— Восемь лет умирал ее муж. О, это было ужасно! Он много пил, и однажды его парализовало. Полностью. Жан изводил ее своими придирками и ненавистью на весь белый свет. Стоило Даниэль отлучиться в магазин, как он начинал упрекать ее Бог знает в чем. Бедняжка. Она так страдала… Когда Жана похоронили, Даниэль просто ожила! Представляешь, она купила мольберт и начала рисовать. Кстати, очень неплохо. У нее замечательные пейзажи Луары. А несколько ее стихотворений напечатали в сборнике. Но главное, у нее засветились глаза. Оказалось, она моложе меня. Мы начали вместе ходить по выставкам и концертам… Как-то Даниэль мне призналась, что только теперь по-настоящему счастлива. Она тогда так радовалась самым обыкновенным вещам, что этого восторга хватало и мне.