Александр Асмолов - Гребень Хатшепсут

— А у меня нет ни одной нашей фотографии, — с явным сожалением произнес он. — Би, ты почти не изменилась. Просто не верится!

— У меня есть старый альбом. Хочешь посмотреть?

— Конечно!

Биатрис взяла с полки увесистый, распухший от фотографий альбом и примостилась рядом с мужчиной. Они перебирали пожелтевшие отпечатки и радовались, как дети. Исчезли три десятка лет, они вновь были молодыми, красивыми и влюбленными. Воспоминания так легко переносят нас в прошлое, и мир мгновенно преображается.

— Интересное фото, — Демис разглядывал старый снимок. — Вроде бы ты, но сделано давно.

— Это мама. Мы с ней очень похожи. Она умерла девять лет назад.

— Прости, я не знал.

— Ничего, уже привыкла. Когда раздавали мамины вещи на память всем родственникам, я взяла эти снимки. Теперь вот мы вместе. В этом альбоме.

— Вы действительно похожи. Просто одно лицо. На фотографиях мы остаемся молодыми навсегда.

— Здесь ей двадцать лет. Они снялись с подругой, когда вместе собирались замуж. Учились на одном курсе, жили в одной комнате, выбрали один день для свадьбы, но Джулия погибла. Остались только эти фотографии. Знаешь, я так часто слышала от мамы эту историю, что мне кажется, это я дружила с Джули.

— Это она?

— Да… Им было по двадцать лет.

— А зачем две одинаковые фотографии? — удивился Демис.

— Не совсем. На одной надпись по-итальянски, а на другой по-японски.

— Странно, — он осторожно извлек снимки из креплений. — Но это не японский. Это китайский.

— Ты читаешь по-китайски? — удивилась Биатрис.

— Несколько лет работал консультантом в представительстве американской конторы в Шанхае. Вот и пришлось самообразовываться.

— И что же тут написано?

— Это очень личное… Стихи. Мужчине.

— Вот как? А мама думала, что это для нее. Одна и та же надпись на двух языках. Джули была оригиналом, и эта шутка была в ее стиле.

— Это не шутка. Скорее, признание в любви.

— Что ты говоришь! Читай скорее… Не беспокойся, они были близкими подругами.

— Считаешь, что это удобно?

— Да это когда было-то. Мама училась еще до войны… Она рассказывала, что у Джулии тогда был парень, тоже художник. Имя не помню. Он был старше Джулии, так что они нас простят… Читай, пожалуйста. Очень интересно!

— Ладно, но за точность не ручаюсь. Для этого нужно будет словарь найти.

— Да читай же!

— «Туман спросил весенним утром, о чем тоскуешь на заре? Уже ли слаще в декабре с дождем и снегом, ветром нудным, что плачет долго у ворот. Ему призналась я, что милый сейчас живет в другом краю, а я храню любовь свою, хоть снегопад, хоть ветер стылый, что плачет долго у ворот. Просила солнце в поднебесье: ты ненаглядного согрей, взамен мой прах в полях развей, и ветер пусть расскажет песней о том, что плакал у ворот. Джузи от Джули в годовщину встречи».

— Боже… Как красиво!

— Приношу свои извинения за перевод. Стихи написаны в стиле древнекитайского эпоса, и для точного перевода придется попыхтеть с рифмой.

— Не нужно рифмы, — всхлипывая и вытирая нос от переполнивших чувств, едва вымолвила Биатрис. — Вот это да! Никогда бы не подумала, что Джулия на такое способна. По маминым рассказам, она была озорной и часто прикалывались над парнями… Так написать… Как же нужно было любить! Боже мой… Нет, я не могу.

И она неожиданно горько зарыдала. Навзрыд. Задыхаясь и захлебываясь, закрыв лицо руками и вздрагивая. Она не стеснялась слез, и те крупными каплями просачивались сквозь пальцы. Встревоженный Демис отставил все на ночной столик и принес женщине стакан воды, но та отказалась.

— Это не истерика… Боже, как же нужно было любить этого мужчину. Ты просто не понимаешь… Джулия была такой независимой и сильной, а тут такая нежность… В каждом слове… И никто не знал… Она, похоже, чувствовала, что погибнет и заберет с собой свою любовь… Столько лет письмо пролежало у мамы, а теперь у меня… Ведь Джулия так нелепо погибла… А он остался один… Представляешь, он, может быть, до сих пор ничего не знает. Он столько лет ждал это письмо…

Немного погодя она успокоилась. Всхлипывая и вытирая одной рукой нос, она взяла фотографию Джулии и стала рассматривать. Потом проговорила очень серьезно.

— Представляешь, я столько раз смотрела ей в лицо и никогда не заглядывала в душу… Даже не подозревала. Прости меня, Джули. Я взяла чужое письмо… И спрятала от него. Прости… Я… Я постараюсь все исправить. Я найду его… Деми, поможешь мне отыскать этого Джузи… Если он, конечно, еще жив. Нужно исправить ошибку. Я просто обязана передать это письмо из рук в руки… или положить ему на могилку.