Александр Асмолов - Гребень Хатшепсут

Небольшой катерок бесшумно рассекал речную гладь. Он плавно скользил мимо белоснежных яхт и ярко освещенных прогулочных корабликов в одному ему известное укромное место. Это была страна воспоминаний уже немолодых людей, сидящих за столом, сервированным на двоих. Пятачок деревянной палубы на корме катера, по имени «Лу», был оборудован для романтических свиданий. Красивые деревянные стулья с высокими резными спинками, вышитая скатерть на овальном столе, отблеск свечей на дорогой посуде, изящное столовое серебро, цветы, улыбчивый официант в строгом смокинге и начищенных туфлях — все создавало особое настроение, но главным было ощущение уединенности. Где-то далеко осталась городская суета и веселый гомон праздной толпы, заполняющей улицы, бары и ресторанчики. Даже освещенная гирляндами разноцветных огней набережная скрылась за поворотом. А простор вокруг, теряющийся в темноте ночи, рождал впечатление безграничности. И все это принадлежало только им двоим.

— Как чудесно, Деми! Как чудесно!

— Все, как тогда, дорогая…

Она не стала возражать против этого слова, хотя прошло тридцать два года, и не раз Биатрис проклинала и прощала этого мужчину за то горе и радость, что он принес ей. Она даже не хотела прислушиваться к слабому голосу здравого смысла. Она была так счастлива вновь окунуться в это безграничное счастье, каким-то чудом свалившееся на нее, что завтрашний день просто не существовал. Было только сегодня.

— Налей мне шампанского, пожалуйста, — попросила она. — Только не зови официанта. Давай останемся вдвоем.

Мужчина демонстративно отодвинул подальше маленький серебряный колокольчик и наполнил высокие бокалы. Золотистый напиток заиграл цепочками маленьких пузырьков в отблеске свечей. Небольшими холодными глотками он проникал внутрь, передавая восхитительный вкус винограда, вобравшего в себя тепло солнца и шелест резных листьев.

— Знаешь, — он положил свою ладонь на ее маленькую холодную руку, — чаще всего ты мне вспоминалась ночью.

— Чтобы не было видно морщин? — попыталась отшутиться она.

— Нет. Потому что ты очень похожа на ночь. Такая же таинственная и прекрасная. Всегда таящая загадку и недосказанность. Так щедро дарящая нежность и созданная для любви.

— Спасибо, Деми. Рядом с тобой мне хочется быть именно такой… Странно, ты мне никогда не говорил этих слов прежде.

— Многое со временем видится иначе.

Нежные звуки скрипки раздались рядом. Невидимый мастер виртуозно исполнял такие лирические мелодии, что душа просто ликовала. Теплая ночь, тишина вокруг и что-то загадочное в окружающей темноте только подчеркивали это волшебство. Созданный для любви человек хранит в тайниках своей памяти удивительное наслаждение. Нужно лишь осторожно прикоснуться к его душе, и она зазвучит в унисон. Это и есть магия.

— Ты будешь кофе с молоком или черный? — Биатрис поставила на постель большой поднос на ножках и легла рядом. — Люблю поспать утром, но уже пробило полдень.

— Черный, — Демис лег на подушках повыше. — А это был голос достопочтенного Павла?

— Да, — она протянула ему большую чашку. — Ты не опоздаешь?

— Нет, встреча вечером… и вообще, мне кажется, я попал в другое время.

— В прошлое?

— В замечательное прошлое, — он пригубил ароматный напиток. — М-м, ты всегда умела готовить восхитительный кофе…

Я не храпел?

— Нет. Спал на удивление тихо.

— А нужно было поприставать?

— Разольешь кофе.

— А зачем ты надела ночную сорочку?

— У каждой женщины есть маленькие секреты.

— Как я люблю секреты…

— Деми, престань.

— Сейчас случайно разолью кофе на твою ночнушку.

— Только попробуй, — ее голос стал строгим. — Пойдешь стирать.

— На балкон? Можно я тогда хотя бы носки надену?

— Ну, пожалуйста, успокойся… Мне и так кажется, что мы позволили себе слишком много лишнего.

— А мне кажется, что все это приснилось, — он мечтательно прикрыл глаза.

— Хорошо, будем считать, что так.

Они притихли, но у обоих тут же возникла одна и та же мысль. Смогли бы они вот так вместе лежать рядом тридцать лет подряд? По утрам вскакивать на работу, а по выходным пить кофе в постели. Говорить одни и те же слова, а вечером занимать свое место в кровати… Они ответили по-разному.

— Боже мой, — неожиданно воскликнул он. — Да это же…

— Ты не узнал себя?

— Да, это же мы на площади!

Демис бережно взял с ночного столика фотографию в ажурной рамке и стал с интересом рассматривать. На ней смеющаяся красивая молодая пара стояла обнявшись на фоне кафедрального собора. Судя по одежде, это было снято очень давно.