Александр Асмолов - Гребень Хатшепсут

Они помолчали, и в наступившей тишине звук их шагов все также сопровождал их неторопливый шаг. Большие города часто преподносят сюрпризы. Повернув несколько раз с шумного проспекта в глубь квартала, можно оказаться на абсолютно пустой улочке, где, кроме местных жителей, никого не бывает. Разве что утром молочник разбудит задремавшую тишину скрипом своей тележки и позвякиванием бутылок, которые он оставляет у дверей постояльцев. Французы дорожат традициями и своей историей. Они не воюют с памятниками, как это бывает в других странах, и в публичных местах цветы лежат на постаментах некогда заклятых врагов, чьи изваяния теперь застыли рядом. Они по-прежнему увлекают горожан в бой за противоположные идеалы, но время и тактичность жителей давно примирили всех. Это чем-то напоминает большую семью, где за общим столом какого-нибудь фамильного торжества собираются богатые и бедные, молодые и старые, красивые и больные. Монархисты рассказывают анекдоты демократам, а полицейские выпивают с карманниками. Они по-разному смотрят на жизнь, но другой семьи у них нет и не будет, да и другого дома тоже. Пить кофе по утрам со свежим молоком и хрустящим круасаном намного важнее, чем видеть в газете один портрет вместо другого. А вот если кто-то захочет лишить их этого, французы в состоянии выковыривать булыжники из мостовой и кидать в нужную сторону. Наверное, поэтому они бережно относятся к чужим чувствам, и даже старые дома и улочки подолгу хранят воспоминания.

— А помнишь, как мы попали под дождь у памятника маршалу Фошу?

— И гранитные плиты под дождем стали как лед. Я поскользнулась и вывихнула ногу, а ты нес меня через полгорода домой. На руках.

— А помнишь, как ты испугалась священника?

— Когда ты затащил меня в собор Святого Павла?

— На воскресную службу.

— У него был такой голосина… Когда он читал что-то из Библии, мне казалось, смотрел только на меня, а потом подозвал жестом причаститься и спрашивает: «Грешна?» И так на меня глянул. Внутри все оборвалось.

— Да они всех так спрашивают.

— Не-ет Я поняла, что он про нас все знает… С тех пор никогда в церкви не сажусь в первых рядах.

— Часто ходишь на службы?

— В кафедральном соборе великолепный орган. По вечерам часто играют. Хожу не столько на службы, сколько просто посидеть там. Меня это очень успокаивает.

— Ты, наверное, самая прилежная прихожанка?

— Я нет. У меня соседка поет в хоре. Она соблюдает все посты и праздники, а я только прихожу послушать. Мы с ней любим прогуливаться по старому городу и болтать в кафе. У нее внук поет в хоре мальчиков при соборе. В июне у них был выпускной. Боже, что это был за концерт! Мы все просто плакали… Прости, я все о себе. А ты?

— Как начал ездить в молодости, так и не могу остановиться. Авиакомпании на мне просто озолотились. По праздникам они дарят мне сертификаты на бесплатную неделю на каком-нибудь курорте. А несколько лет назад ассоциация авиаперевозчиков наградила меня медалью «1000 часов полета». Скоро я пошью себе летную форму и буду участвовать в тусовках ветеранов ВВС.

— Деми, ты все такой же шутник!

Она ласково взглянула на своего спутника. Очевидно, мужчины, в которых женщины влюбляются в молодости, навсегда остаются самыми красивыми и остроумными. Эти молодцы никогда не стареют и продолжают тревожить своими пронзительными взглядами из прошлого сердца зрелых дам, которые в их присутствии хотят оставаться романтическими девушками.

— Моим домом стала дорога, по которой я езжу, хожу, летаю и плаваю, но больше всего люблю бывать здесь. Мне нравится французское название этих мест, что в переводе на греческий звучит как «страна Луары». Это действительно особая страна во Франции. С ее замками, крепостями, дворцами и самыми необычными улочками на свете. Во многих городах они так похожи друг на друга, а в Нанте просто какой-то заповедник старых улиц. У каждой свой характер и голос. Помнишь, как мы любили с тобой бродить по ним когда-то?

— Ты прав, они особенные. Я тоже до сих пор люблю гулять в старом городе. Вот, даже кавалера себе нашла, чтобы не выглядеть странной.

Пудель почувствовал, что речь зашла о нем, и принял важный вид. Гордо подняв голову, он вышагивал рядом с хозяйкой, будто на сцене. Красивый, породистый, с великолепной стрижкой и дорогим ошейником, он, очевидно, не раз побеждал в собачьих конкурсах и заслуженно гордился этим.

— Красавец, — подтвердил спутник. — Ты всегда умела окружать себя каким-то особым шармом. Я больше не встречал таких женщин.