Грим - Котельная номер семь [СИ]

— Это ничего… Дело привычное… — бормотал Данилов, в то время как Павел пытался отнять у него лопату. Неловко было ему, что этот пришлый работает вместо него. Данилов от него уворачивался. — Мы, кочегары… сливки общества… золотые слитки его… пополняем прииски преисподней… греем галактики… Нам кочегары очень нужны… работа какая хошь… повременная… сдельная… с перерывами на аперитив… и посмертный почетный знак «Кочегар качества»…

Он подгреб то, что все-таки уронил — получилось не больше лопаты — и швырнул в пекло. Прикрыл дверцу.

— Вот так…

Удивительно вел себя телефон. Он был виден в открытую дверь, но Павел старался не обращать на него внимания, устав от странностей этой ночи. Аппарат словно бы ожил — изгибался, раздувался, корчился — будто пытаясь самостоятельно что-то сказать, но был безъязыкий, или, наоборот, изо всех сил противясь нахлынувшему. Наконец не выдержал и заверещал так, что Данилов лопату выронил, а Сережечка бросился к нему со всех ног.

— Да. Да, — сказал он. — Да, нашли. — В интонациях его голоса, да и в позе самой, угадывалось почтение. Сдержанное, без подобострастия. Диктуемое субординацией. Данилов тоже подобрался и выправил нос на своем насесте, поспешно взглянув на себя в зеркало. — Последний. И последующие за ним. Вывихнуться? Так не говорят, патрон. Свихнуться…

И холодом веяло… Но несмотря на то, что его почти заморозило, Павел спросил:

— Так вы… Это все-таки… кто?..

— Тс-с-с… — приложил палец к губам Данилов. — Это шеф позвонил. Такой суперсупостат, что и не вышепчешь. Велит поскорее тута заканчивать. Он бы и сам пришел, да ножка крива.

— К…кто?

— Бес в пальто. Неопознанный небесный промысел — вот кто. Мы же его покорные слуги. Ликбез — слыхал? Ликвидация безобразий, — пояснил он.

Сережечка тем временем положил трубку и взглянул на Борисова как-то совсем не по-здешнему. В чем заключалась нездешность его взора, сказать было трудно. Но Павел очень явственно эту постустороннесть почувствовал.

— Это сразу разумом не понять, — продолжал рассекречиваться Данилов. — Непонятное невероятно. Мы же вероятны вполне. Можешь считать, что мы Исполнительный Комитет. Можем что-нибудь для тебя исполнить — арию или танец, «Сударушку» или «Дубинушку», например. — Он даже сплясал для наглядности. — Понял теперь? Не понял…

— Налей-ка, брат, за успех, — сказал Сережечка.

— Новеллу про голую бабу слышал? Воспринял? — спросил Павла Данилов, выливая в два стакана коктейль. — Есть, видишь ли, догадка, что ты тоже сунул свой совок. Что этот инцидент, наводящий на выводы, и к тебе имеет касательство. И твои скромные похождения, вернее, слухи о них, куда надо дошли. Нет, зря я расписался в своем расположении к тебе.

— А я бы не стал расписываться, я б погодил, — сказал Сережечка. — Впрочем, есть версия, что сей кочегар в процессе надругательства не участвовал, а только пиджаки подстилал. Не взяли в долю. Поэтому близко не подходил, приставал на расстоянии. Если он эту версию нам подтвердит, то может рассчитывать на смягчение участи.

Он поправил на шее шарфик и продекламировал не относящиеся к делу стихи, следуя, очевидно, традиции — сопровождать начало каждого нового возлияния четверостишием.

— Алексерг Пушкин, — отрекомендовал Данилов. — Присоединяйся третьим к нам, машинист. Чем стоять в проеме двери, глядя на нас со сдержанным ужасом. — Он протянул Павлу стакан.

«Это что-то невероятное, — встряхнул себя Павел, отворачиваясь от предложения. — Я сплю?»

— Нихьт дринькен, — сказал Данилов, поднимая стакан. Видимо, таков был его тост.

— Прозит, — отозвался Сережечка и закусил языком выпитое. Это была латынь. — De omnibus dubitandum.

— Все подвергать сомненью, — перевел Данилов. — Принцип материалистической философии. А то может случиться так, что черта примешь за провинциального фокусника, а жабу за телевизор или табурет.

Что-то шевельнуло воздух. Словно поверьем повеяло. И Павел вдруг поверил поверью, и с обреченностью понял, кто на самом деле они, эти гости — заморские, заоблачные, запредельные. Страха особого не было. Скорее наоборот: он не то чтобы спокойствие обрел, но стал чувствовать себя уверенней, как только в вопросе с этими двумя пришлыми появилась какая-то определенность.

— Так вы — оттуда? — спросил он, обращаясь в основном к Данилову, так как Сережечка в это время что-то латинское бормотал. — Как добрались? На метро или на метле? — попытался сострить Павел, но голос его пресекся. Однако его расслышали.