Линкольн Чайлд - Танец смерти

Д'Агоста почувствовал озноб. «Мой прадед Морис умер точно так же...»

– Сначала Дучэмпа оглушили, затем связали. На левом виске имеется след от ушиба, но голова при падении так пострадала, что мы не можем быть уверены в том, что же вызвало сильное кровотечение. Самое странное, что, по всей видимости, рана была обработана и перевязана самим убийцей.

– Понимаю.

Д'Агосте и в самом деле все было понятно. Но говорить об этом Хейворд никак нельзя.

– Затем преступник подтащил к окну длинный стол, заставил Дучэмпа влезть на него, пробежать и выпрыгнуть из окна.

– Без помощи?

Хейворд кивнула.

– Со связанными за спиной руками и петлей на шее.

– Кто-нибудь видел преступника?

Д'Агоста ощутил стеснение в груди. Он знал, кто преступник, но сказать ей об этом не мог. Неприятное чувство.

– Никто из жильцов ничего необычного не заметил. Единственное, что осталось, – это снимок, который сделала расположенная в подвале камера слежения. Она сняла со спины мужчину в пальто военного покроя. Высокий, худой. Светлые волосы. Мы увеличили снимок, однако специалисты не думают, что это нам хоть сколько-нибудь поможет. Преступник знал, что там есть камера, и, проходя мимо, принял меры предосторожности.

Хейворд допила кофе и налила себе еще одну чашку.

– Мы посмотрели документы жертвы, прошерстили в поисках мотива всю студию, – продолжила она. – Ничего. Обзвонили всех его друзей и знакомых. Никто из тех, с кем говорили, не мог поверить в случившееся. Кстати, есть странное совпадение: Дучэмп был знаком с агентом Пендергастом.

Д'Агоста замер. Он не знал, что сказать, как вести себя. Ему трудно было обманывать Лауру Хейворд. Почувствовал, как по лицу разлилась краска стыда.

– Похоже, они были друзьями. У Дучэмпа был адрес Пендергаста в Дакоте. Судя по ежедневнику Дучэмпа, они в прошлом году три раза встречались за ланчем. Плохо, что Пендергаст в могиле и не может нам ничего сообщить. Мне бы сейчас так нужна была его помощь.

Неожиданно она примолкла, заметив странное выражение лица Д'Агосты.

– Ох, Винни, – сказала она, потянулась через стол и взяла его за руку. – Извини. Я это сказала, не подумав.

Д'Агоста почувствовал себя еще хуже.

– Может, это и есть преступление, о котором Пендергаст предупреждал меня в своем предсмертном письме.

Хейворд медленно убрала руку.

– Что такое?

– Ну... – запнулся Д'Агоста. – Диоген ненавидел своего брата. Возможно, он решил отомстить Пендергасту, убивая его друзей.

Хейворд прищурилась, глядя на него.

– Я слышал, что недавно убили еще одного друга Пендергаста. Профессора из Нового Орлеана.

– Но, Винни, ведь Пендергаст мертв. Зачем Диогену убивать его друзей?

– Кто знает, что взбредет в голову сумасшедшему? Правда, если бы дело расследовал я, то счел бы это подозрительным совпадением.

– Откуда тебе известно об убийстве в Новом Орлеане?

Д'Агоста опустил глаза, расправил на коленях салфетку.

– Не помню. Возможно... секретарь, Констанция, сказала мне о нем.

– Да, в этих убийствах много странного, – вздохнула Хейворд. – И хотя связи я не улавливаю, надо разобраться.

Официантка принесла Д'Агосте его заказ.

Стараясь не встречаться с Лаурой взглядом, Д'Агоста взял вилку и нож. Желток брызнул на тарелку.

Д'Агоста вскинулся.

– Официантка!

Женщина успела отойти от них на середину зала. Услышав, что ее зовут, она повернулась и медленно направилась к их столику.

Д'Агоста подал ей тарелку.

– Желтки жидкие, а я просил прожаренную яичницу.

– Да ладно, приятель, не кипятись.

Женщина забрала тарелку и пошла на кухню.

– Ух, – тихо сказала Хейворд. – Тебе не кажется, что ты слишком жестко обошелся с бедной женщиной?

– Терпеть не могу жидкие яйца, – сказал Д'Агоста, уставившись в чашку с кофе. – Я даже смотреть на них не могу.

После небольшой паузы она спросила:

– Что-то не так, Винни?

– Да это из-за дела Диогена.

– Не сердись на меня, пожалуйста, но пора бы тебе бросить бессмысленную охоту и вернуться к своим обязанностям. Пендергаста уже не воротишь. Синглтон не потерпит такого отношения к делу. Ты сам на себя не похож. Займешься работой, и настроение изменится.

«Ты права», – подумал он. Он действительно не похож на себя, потому что душа не на месте. Так тошно, оттого что нельзя сказать Хейворд правду. Еще противнее, что ему приходится выкачивать из нее информацию, умалчивая о том, что Пендергаст жив.

Он осклабился, надеясь, что улыбка показалась ей смущенной.